Понять Молдову. Записки странствующих социологов - стр. 40

…все мы знаем, что всегда были княжества: Молдавское княжество, Валахия и т. д. А Мунтения – это и есть Румыния. Даже если географически взять, Молдова – это огромнейшая страна. Это и Черновцы – Карпаты, это и Черное море – юг Украины, юг Румынии, Сучава – это все Молдова. Эта территория представляла собой интерес по своему геополитическому назначению, потому что пытались всегда оторвать от нее. Кому-то нужно было море, кому-то горы, кому-то нужны были степи и т. д. Эта земля последние несколько столетий была под мечом – то австро-венгры с турками делились и Россией, потом Вторая мировая война – тоже разделение. Очень обидно, что в итоге у нас мало кто знает, что такое Молдова. Румыния – это политическое государство, образованное относительно недавно и не по этническому признаку. Это политическое образование, не этническое: куски от Австро-Венгрии, от Молдовы – основная часть, еще откуда-то. Румыния на границе по Пруту с Молдовой. То есть это чуть не линейкой было разделено. Потом от Молдовы еще оторвали юг, и получилось то, что получилось. Осталась эта куцая территория, которую сравнивают с Грузией. (ж., 45+, управление).

Понятие «румын» появилось не так давно, намного позже, чем такое название, как Валахия, Мунтения. …Румыния – это нечто искусственно созданное, чтобы как-то уйти от четких региональных названий одного и того же этноса. Вроде преподносится, что это должно было быть нечто объединенное. Тем не менее не получилось этого объединения. (ж., 45+, управление).

Насколько я понимаю, процесс объединения Молдовы и Валахии был далеко не безоблачным. Определенная часть молдавской политической элиты чувствовала, что ее обманули. Объединение не принесло ожидаемых результатов: столица не там и так далее. Более того, после падения режима Чаушеску я не был в числе тех, кто первым ломанулся в Румынию, но, переезжая Прут к подруге в Бухарест, я видел, что сама румынская Молдова убого выглядела внутри самой Румынии. Внутреннее размежевание и успешность внутри одного государства существовала и существует до некоторой степени сегодня. (м., 65+, управление)

У нас очень специфические взаимоотношения с Румынией и с румынами. Несмотря на то что очень много наших студентов там учится, они проходят через несколько классических моментов. Сначала неприятие, их называют там бессарабцами, не молдаванами, они бессарабцы. (ж., 35+, СМИ)

Мы слишком маленькая часть большого народа, которая была отделена и потеряла связь и с тем, откуда она ушла, и не видит себе будущего в другой части. …Эта территория ничья сейчас. Румыны ведут себя нецелесообразно. Они говорят, что это их интересует, на самом деле это их не очень интересует. И поэтому они не очень понимают, как всё здесь строится. У россиян более мощный аппарат анализа, и интересы их наиболее ясно сформулированы. Румыны поддерживают финансово больше, чем россияне, а эффект противоположный. (м., 45+, управление)

Сейчас у нас всё время дискутируют как язык назвать: румынский или молдавский. Сколько людей проведет статистик, столько и будет разных статистик, уже будет зависеть от того, кто спрашивает. Вы от меня что ожидаете, чтобы я сказал, что он молдавский или что он румынский? Если я чувствую, что вам скорее понравится ответ молдавский, то я скажу – молдавский. Поэтому все статистики, которые даются, они очень обманчивы. То, что он думает, это уже совершенно другое дело. Это является в некотором роде и миролюбием, доброжелательностью – то есть я не хочу с вами входить в конфликт. Если я чувствую, что я другого мнения чем вы, я соглашусь, я скажу, что я тоже так думаю, чтобы мы жили мирно. Некая политическая прагматичность в этом. …Это тоже своеобразная форма приспособляемости – что от меня требуется, я к тому и приспосабливаюсь в языковом плане и культурном. (м., 45+, образование)