Полный спектр - стр. 3
Я полулежу на плече дяди, разглядывая цветные картинки и мечтая хотя бы на денек оказаться в волшебной стране. Где-то в глубине шкафа у меня даже есть красные туфельки, они точь-в-точь как у девочки на картинках, а мои черные волосы заплетены в две тугие косички. Если закрыть глаза и немного помечтать, прислушиваясь к завыванию ветра и дребезжанию оконных рам, можно представить, как наш дом подхватывает, словно пушинку, и уносит далеко-далеко, навстречу чудесам.
Родной запах деревянной стружки от дядиной рубашки смешивается с ароматом утиного жаркого, остывающего после духовки, и мои глаза начинают слипаться, пока разглядываю свое полное имя, написанное на внутренней стороне руки. Это обычное дело для жителей штатов, в которых стихийные бедствия случаются чаще, чем приключения и волшебство. Очертания перманентного маркера остаются четкими даже после десятой встречи с моим облизанным пальцем, скользящим по коже. Проваливаюсь в сон, почти забывая о несчастных бездомных щенках.
Грохот обрывает безмятежный покой, буквально заставляя споткнуться посреди воображаемой дорожки из желтого кирпича. Я так и не увидела, что же там по ту сторону огромных сверкающих ворот. Тетя кричит, чтобы я бежала в подвал, откуда есть запасной выход на задний двор, что очень кстати, ведь там, где раньше была входная дверь, теперь обрушена часть потолка и стены. Дурацкая антенна, похоже, все-таки упала под воздействием сильного ветра, а вместе с ней рухнула и водонапорная башня, что теперь загораживает проход. К счастью, искр не видно, значит, кому-то удалось обесточить все до того, как нас всех поразил бы удар электричества. В панике оглядываюсь по сторонам, тетя Талула выглядит убитой горем, ее подбородок слабо дергается, дяди нигде не видно.
– Живее, Ремс! – кричит она, я едва переставляю босые ноги, пытаясь добежать до двери, ведущей в подвал, по пути наступая на что-то твердое и теряя равновесие. – Тебе нужно попасть внутрь, пока воды не стало слишком много.
– Но как же ты и дядя?
С ее губ срывается рыдание, когда она бегло оглядывается за спину, не давая мне проследить в направлении ее взгляда.
– Иди! – Игнорируя вопрос, она подталкивает меня вперед. Часть воды проливается на ступени, и я жалобно всхлипываю, желая остаться наверху и помочь.
Такое случается впервые, в прошлый раз дом был цел, а ливень не был настолько сильным, этот же как будто насмехается с небес, проливая на землю все больше и больше дождевых капель.
–Я приду за тобой,– говорит тетя перед тем, как дверь с суровым скрипом закрывается прямо у меня перед носом. Не знаю почему, но этот жест и оглушительное «я» вместо «мы» заставляют испытать жгучую боль от осознания, что моя жизнь прямо сейчас в эту минуту навсегда меняется.
Дрожание дома усиливается с каждой новой минутой, дядя и тетя позаботились о том, чтобы я научилась ориентироваться по стрелкам на механических часах, что стало настоящим прорывом среди сверстников в моей начальной школе. Учительница миссис Перлман с гордостью заявляет, что я не по годам умна, потому что мне очень повезло родиться в такой замечательной любящей семье. Но сейчас часы с флуоресцентными стрелками на полке замерли, запертая в полутемном подвале, я не ощущаю ни грамма удачи, вся она будто испарилась с первым дуновением штормового ветра. И я не понимаю, сколько прошло времени, часов, минут, а может быть, дней, в животе протяжно урчит, во рту пересохло. Здесь достаточно запасов для нас троих, но я не притронусь даже к любимым персикам в сладком сиропе, пока кто-нибудь из взрослых не спустится.