Полный спектр - стр. 28

Брейдвуд, Иллинойс. Я был неподалеку, в Чикаго, в прошлом месяце, когда выполнял очередное задание Роддса. Не то чтобы тогда это имело значение, но теперь мне становится любопытно.

«Привет, Ремеди!

Знаешь, мне нравится твое имя, но поскольку теперь мы друзья, как насчет прозвища? Мой друг Линкольн, повернутый на видеоиграх, раздает их всем подряд. С его легкой руки я стал Гишем, таким элитным воином-заклинателем, сочетающим черты мага и мощную физическую силу. В голове Линка звучит круче, чем в жизни, так что если тебе вдруг захочется предложить свой вариант, вперед!

Перейдем к вопросу с твоим хобби. Это покажется жутким, но не отметай, пока не попробуешь. Я слышал, что из праха покойных выходят отличные пластинки для проигрывателя, так что, если у вас там есть что-то вроде крематория при кладбище, все в твоих руках. Ручаюсь, что органная музыка – полный отстой.

Чуть не забыл! Кажется, я нашел решение твоей проблемы с волосами. Как насчет того, чтобы я красил свои в любые цвета на твой выбор? Мне нравится красный и синий, но я открыт к предложениям.

Уэйд!»

Запечатываю свой конверт и нахожу адрес монастыря, после чего обдумываю только что родившийся план. Роддс будет в бешенстве, так что я просто обязан придумать способ, как незаметно для него и смотрительниц передавать Ремеди наборы для хобби, пока она не найдет что-нибудь, подходящее для себя. Ответ на письмо в сочетании с этим порывом выглядит по меньшей мере идиотским, но я просто надеюсь, что моя попытка хоть как-то скрасит проживание девочки в монастыре и оставит небольшое напоминание о цивилизации.

Так проходит половина ночи в размышлениях и подсчетах, к утру я забираюсь в кровать и проваливаюсь в сон без сновидений, впервые за долгое время чувствуя себя умиротворенным и приближенным к тому, что обычные люди называют гармонией.

Зубы ударяются друг о друга, обжигающий холод медленно распространяется по телу, и боль в затекших конечностях уже почти не кажется невыносимой. Поднявшись после воскресной мессы, я потеряла равновесие и упала прямо в проход, зацепив собой и уронив единственный источник тепла – одинокую свечу в латунной подставке. Мы все соревнуемся за право сидеть ближе к проходу в основном по этой причине, толкаясь и устраивая очередь, и вот, когда удача наконец выпала мне, я потерпела фиаско.

Несколько девочек злорадно хихикают, пока каноник[3] заканчивает проповедь, остальные уже выходят вперед и выстраиваются в очередь, чтобы принять тело и кровь Христовы.

Сестра Леони, чья задача в основном состоит в том, чтобы проходить по рядам, проверяя, кто из нас поет, используя лишь малую часть голоса, или не склоняет голову достаточно низко при упоминании имени Иисуса, бросает на меня неодобрительный взгляд. Ее пухлое лицо практически непроницаемо, за исключением поджатых губ и острого взгляда, свидетельствующих о том, что она вот-вот выйдет из себя.

Быстро поднимаюсь, отряхивая и поправляя платье, стараясь игнорировать покалывающее ощущение в руках и ногах, а еще тот факт, что кожа на моих ладонях практически посинела от холода, царящего здесь, в часовне. Единственным допустимым движением во время службы был момент, когда мы брались за руки и говорили: «Мир вам!», – но этого все равно было недостаточно, чтобы согреться.