Полный спектр - стр. 20
Стоило. Определенно.
Большая часть варварских методов воспитания, используемых здесь, призвана, чтобы укрепить веру в Бога, только вот если бы он действительно существовал, мои дядя и тетя остались бы живы, а меня и других детей не похитили бы торговцы плотью. Если я и склонна верить в спасение, то не от божественного вмешательства, ибо не руки мнимого Господа сделали то, что казалось верным, пока незнакомый злой человек тащил меня, брыкающуюся и кричащую, в тот злополучный фургон. Парень, что спас меня, совершенно точно не был ни ангелом, ни Богом, он не пытался казаться опасным, просто был таковым. И почему-то кажется, что сейчас, как и прежде, он настолько же далек от всего возвышенного, насколько я не вписываюсь в навязанные устои.
Пребывание здесь, в монастыре святого Мартина, никогда не приблизит меня к пониманию, почему Господь, которому все здесь так беззаветно поклоняются, бездействует.
Не поймите меня неправильно, я не пытаюсь быть неблагодарной и не склонна очернять чужую веру, просто в голове не укладываются многие вещи. Например, то, как некоторые монахини позволяют себе тычки и едкие высказывания в адрес провинившихся послушниц. Они славят воображаемые силы, заставляя нас выполнять каждодневную работу, порой слишком тяжелую для некоторых детей. По словам матери-настоятельницы – все это приведет нас ко спасению и вечной жизни во Христе, но я думаю, адский труд и пробирающий до костей холод каменной часовни наверняка в скором времени подорвут здесь чье-нибудь здоровье, и тогда ни Бог, ни его чудеса уже не понадобятся.
Полная решимости укрепить свой протест, я протискиваюсь через узкие прутья кованого забора в той части территории, которая почти затенена высоким вязом. Сейчас время для чтения, у меня нет часов, приходится полагаться лишь на свои ощущения, чтобы вернуться в срок и не попасться на глаза кому-нибудь из монахинь по пути обратно в свою часть здания.
Мои действия слишком рискованны по множеству причин, одна из которых – получение наказания за попытку побега. Технически никто и не сбегает, я просто хочу отправиться на небольшую прогулку с определенной целью, но если меня все же застукают, вряд ли руководство монастыря станет слушать разъяснения. Главная опасность заключается в том, что маленьких девочек там, за пределами этого старинного и прочного забора, возведенного вокруг давних строений, слишком часто подвергают вещам, которым не следовало бы. Их похищают, продают, оскверняют и ломают, я уже проживала подобное раньше, и добровольно отдавать себя вероятности нового похищения – ужасная глупость.
Но четыре года в послушницах так или иначе только укрепили мое внутреннее упрямство. Может быть, если бы не письмо, полученное некоторое время назад, я бы оставила любые попытки побольше узнать о внешнем мире. Что сделано, то сделано, и как только мое худощавое тело с царапающей болью оказывается по другую сторону решетки, делаю глубокий вдох, крепче сжимая конверт, что держу в руке. Прозвучит нелепо, но голова немного кружится, как будто даже сам воздух за забором другой на вкус, он похож на тот, которым я дышала в Канзасе.
Сероватая бумага пострадала в местах, где я слишком часто прикасалась к ней влажными от пота пальцами, обратного адреса нет, только открытка из Бостона, на которой изображена статуя Джорджа Вашингтона. Будь я старше и имей хоть немного денег на билет, никакие стены не удержали бы меня от порыва запрыгнуть в автобус и отправиться в путешествие прямо как в историях из детства. Но документы, восстановленные социальными службами, хранятся под замком в кабинете матери-настоятельницы, а Бостон слишком далеко, так что из стартового набора для приключений у меня всего лишь час времени и незнакомые окрестности.