Полночные тени - стр. 13
– Подожди… Подожди… Я… устал.
Хешитас чуть притормозил, полагая, что рыночные стражники вряд ли побегут в трущобы – не их территория, к тому же опасная.
Всё страшное позади.
– Зачем… ты… мне помог? – спросил чумазый, жадно хватая ртом воздух.
– Не знаю. Захотелось.
– Половина хлеба… твоя.
– Заметано!
– Если бы не помог, остался бы без руки.
– Это в лучшем случае, – заметил Хешитас.
– Ссаные выпердыши ожившего говна богов! Я уже не первый раз краду, но сегодня с самого утра всё шло не так. То мельник не в то время подвез каравай, то сандалия порвалась…
Ругательства вылетают из его рта с удивительной легкостью, Хешитас едва не присвистнул. Сколько нового сегодня узнал.
– Тебя… как звать-то?
Лицо у вора смуглое, худое, настороженное, как у кота, попавшего в лапы уличных сорванцов, голова чисто выбрита. Острые скулы некрасиво выпирают.
– Хешитас.
– Я Мантас, – он улыбнулся, обнажая ровный ряд желтоватых зубов. – Буду кличать тебя Хешем.
– А я – Маном.
– Хеш и Ман – здорово звучит!
– Ладно, хватит трепаться. Мы еще не в безопасности.
Песок, точно раскаленная сковорода, обжигает правую часть лица, но Хеш и не пытается подняться.
Еще несколько мгновений он полежит.
Еще немножко…
Мысли скачут с одного на другое, сосредоточиться тяжело. Язык напоминает наждачку, больно царапает нёбо, щеки и дёсны.
Это всё из-за проклятого солнца.
Жарит так, будто хочет спалить мир.
Но скоро наступит ночь, выглянут две луны и… станет еще хуже.
Тяжело вздохнув, Хеш сел и бросил взгляд на друга.
Тот корчится, как червяк, пытается порвать веревки на руках и ногах. Проклятия на незнакомом языке вырываются из его рта, нарушают тишину пустыни.
Хеш лишь хмыкнул, прикинул, что знает об одержимости – собственно, немного.
Болезнь распространена только на территории Аккарата и острова Эраля. Считается, её наслали киты-ревуны: они каждый год в месяц обезьян приплывают к берегам Карадеша и воют в диком желании разрушить городские порты.
А вместе с ними приходят и неупокоенные души.
У больного чернеют глаза, он начинает разговаривать на непонятном языке.
«Да уж. С такими знаниями далеко не уйдешь».
– Друг, прекрати, – попросил Хеш.
Он проверил меха с водой – при жесткой экономии хватит на четыре дня, порылся в мешке, пересчитывая вяленое мясо и зачерствевшие хлебцы.
Пальцы привычно пробежали по бронзовому протезу, затянули ремни.
На такой жаре до металла нельзя коснуться, хоть яичницу готовь.
Если бы не кожаная подкладка, культя бы зажарилась.
– Может, ты своими ножками пойдешь? – спросил Хеш.
Скалясь, Ман выплюнул очередное проклятие.
– Долго я тебя не смогу нести. Но ты не волнуйся, это мои проблемы. Что-нибудь придумаю. В конце концов, бывали ситуации и похуже, да?
«Я ненавижу, когда ты спрашиваешь меня!» – раздался в голове голос друга.
Вымышленный голос.
Настоящий Ман корчится на песке.
– Я тут вспомнил еще один анекдот…
Вдруг веревки на ногах одержимого лопнули, тот ловко вскочил и рванул в сторону большой дюны.
Матерясь, Хеш быстро поковылял за ним.
Протез так и норовит соскользнуть, уходит в сторону. А на одной ноге далеко не ускачешь.
– Стой! Пожалуйста! Нет! Ты же умрешь без воды!
– Тхангор кемзеш!
Хеш резко остановился.
Нет, сначала надо вернуться за едой и мехами с водой, а уже потом гоняться за другом.
На такой жаре Ман далеко не убежит. Да и спрятаться негде.