Полночные тени - стр. 14

Наверное, негде.

«Я его не брошу. Не брошу».

21 год назад

Острие копья впиваются в спину.

– Пошевеливайся, чумазый! – приказал стражник.

Хешитас переглянулся с идущим по левую сторону Мантасом, мол, как будем поступать?

Тот лишь пожал плечами.

Похоже, конец.

Теперь никуда не денутся. От охранников еще можно убежать, но из защищенной крепости… В лабиринтах коридоров легко остаться навсегда, к тому же переплыть глубокий ров – самоубийство.

Понадеемся, смерть будет легкой.

Отрубят голову секирой – и дело с концом.

От этой чудовищной несправедливости выступили предательские слёзы, исказили мир разноцветными кляксами.

Всхлипнув, Хешитас вытер глаза тыльной стороной ладони.

Нет, плакать нельзя.

Нужно подмечать детали, может, еще есть шансы спастись.

Они остановились перед массивными вратами, украшенными драгоценными алмазами.

Из мрака коридора возник толстый высокий слуга и без труда распахнул двери.

В глаза ударил яркий свет.

Ахнув, Хешитас на миг застыл с открытым ртом.

Зал оказался невероятно огромным. Сотни светильников, вставленные в металлические треножники на стенах и на колоннах, не могут разогнать тьму потолка. Взгляд цепляется за роскошную мраморную плитку под ногами, на стенах красуются фрески, изображающие героев древности.

Под лопатку кольнуло острие копья, Хешитас заставил себя пойти вперед.

Величественные статуи проводят их белесыми взглядами, миниатюрные крокодильчики возле небольших фонтанов разевают пасти, в спину доносятся смешки рабынь.

Пахнет абрикосами и лепестками роз.

Хешитаса и Мантаса остановили у массивного каменного трона, на котором восседает худой мужчина в роскошных одеждах.

Знатный господин выглядит старше своих лет из-за глубоких морщин на лбу и из-за черных мешков под глазами.

Взгляд приковывает его большой горбатый нос.

«Вот это шнобель! Выйдешь с таким на улицу и можно птиц ловить», – подумал Хешитас.

– На колени, чумазые! – приказал стражник.

Без проблем.

Знатный господин улыбнулся, сказал:

– Вы знаете, кто я? – Его голос хрипловатый, но сильный.

– Уважемый тгон, мы извиняемся за свой проступок, – затараторил Мантас, чуть ли не касаясь лбом мраморных плит, – мы больше так не будем. Мы не знали, что этот меч принадлежит вам, честное слово. Я…

– Вы знаете, кто я? – повторил вопрос господин. Он откинулся и положил руки на трон.

– Нет, – признался Хешитас.

И тут же подумал: «не надо было красть этот ублюдский меч, теперь нам конец».

– Я Рекват’тгон, – сказал господин, как будто это что-то объясняло. Отпил из пузатого медного бокала. – А вас как зовут?

– Хешитас.

– Мантас.

Их голоса кажутся совсем жалкими, словно мышки пропищали.

– Хешитас и Мантас … – повторил господин, словно пробовал слова на вкус.

– Пожалуйста, не отрубайте нам ноги!

– Молчи, чумазый! – прикрикнул стражник.

– Есть ли у тебя родители, Хешитас? – спросил знатный. Из-за вина его зубы окрасились в красный.

«Не пялься на его нос. Не пялься ради всех богов!»

– Отец, уважаемый тгон. Он рыбак. Матери нет.

– А почему ты не захотел стать рыбаком?

Этот вопрос поставил в тупик. Хешитас пожал плечами.

– Я хотел стать воином!

– И поэтому ты крал хлебные лепешки на рынке?

Хешитас не ответил.

Знатный взглянул на Мантаса.

– Ну, а ты? – спросил он. – Есть у тебя родители, мальчик?

– У меня никого нет, уважаемый тгон, кроме старой бабки, которая варит похлебку в трущобах.