Полночные тени - стр. 11

Сложно понять, куда смотрит Ман – глаза затянула абсолютная чернота.

– И понеслась, как говорится! – воскликнул Хеш, растягивая губы в улыбке. – Начали трахаться во всех мыслимых и немыслимых позах. День прошел, второй, третий…

– Мезвия! Нехват сарн одонт!

– Прекрати меня перебивать! Какая разница, каких их зовут? Просто два мужика. Ну, специально для тебя одного назовем Большим, а другого – Маленьким.

– Ладжи шавитас шован!

– Ты дослушай сначала, а потом критикуй.

На самом деле Хеш ни слова не понимает, что выплевывает Ман.

Но оно и неважно.

Его он знает как облупленного.

Через столько прошли, в каких только передрягах не бывали…

Справятся и в этот раз.

По-другому и быть не может.

– Большой решил схитрить и выпил специальную настойку, от которой трахаться хочется только сильнее. Поэтому усталости он не чувствовал. Хозяин борделя едва поспевал отправлять к нему новых девок. А Маленький выдыхался, играл-то честно. На четвертый день его штуковина уже не поднималась. И что только шлюшки для него не делали – никакие ласки не помогали…

На миг закралась мысль: пустыня пожрала весь мир. И сколько не иди, сколько не борись – ничего не получится.

Кругом всё также будут торчать дюны, похожие на зады и женские груди.

Унылую обстановку разбавляют лишь редкие колючие кустарники.

«Мы умрем в жопной пустыне. Всю жизнь о таком мечтал».

Хеш продолжил:

– И вот наступил седьмой день. Маленький уже никак не мог догнать Большого. Член не стоял, все дела, понимаешь, да? Отчаялся коротышка, это ж сколько денег он потеряет! А Большой не останавливается, дерет очередную девку. И тут – бах! Хватается за сердце и падает замертво. Не выдержал организм бабушкиной настойки…

С каждым пройденным шагом нести друга всё сложнее, плечи уже онемели, в пояснице то и дело стреляет.

Ман хоть и тощий, но отнюдь не пушинка.

К тому же костистый.

Хеш воскликнул:

– Мораль сей басни такова: не обманывай друга!

– Тоганз ви гедвад!

– Не переживай. Донесу я тебя. И вылечу. Хозяин поможет, хозяин уже спасал одержимых. Да и не стоит забывать, что ты всего несколько дней как заболел. – Хеш смачно харкнул. – А ведь говорил тебе: не покупай это ожерелье у бабки. Не поверил, а мне теперь расхлебывать! Но ничего, ничего. Это я свою ногу отработаю.

Словно в наказание за слова протез повело в сторону, Хеш повалился на горячий песок и скинул с плеч друга.

23 года назад

Шум толпы оглушает.

Торговцы хватают за рукава прохожих и зовут к себе.

Лучшие фрукты, лучшие шкуры, лучшее оружие, лучшая одежда, заверяют они.

Лавки ломятся от обилия еды, ноздри жадно трепещут, а в желудке протяжно квакает от запахов свежей выпечки, жареного мяса и тушеной рыбы.

Взор то и дело цепляется за блестящие украшения: золотые кольца, янтарные бусы, серебряные обручи из самой Геткормеи…

Рынок – самое прекрасное место на земле.

По крайней мере, Хешитас не видел лучше.

Он бродит от лавки к лавке, но близко не приближается – его отгоняют торговцы.

– Пошел вон, маленький голодранец!

– Иди мой сортиры, рыбацкий выблядок!

– Чумазый, покажи плащ-родословную!

Он не обижается, старается не попадать под горячую руку, а то ведь могут и помои вылить.

Поэтому ничего не остается, как глазеть и держаться на расстоянии. К тому же покупатели совсем не обращают на него внимания.

А он иногда, тайком, разглядывает их белоснежные одежды, читает на плащах родословные: «Макас, сын Куайя, внук Тхака, правнук Гераса, потомокТашвата Птицы», «Нешелин, сын Тзовата, внук Нагайя, правнук Ратаса, потомок Кимина Большерукого»…