Покушение Аллисы. Маленькая пародия на большого Булычёва - стр. 15

– Это не попугай, – оскорбленно заявил доцент. – Я же вам сказал. Это – Трендун. Он славится тем, что знает практически все языки Галактики. А еще он не может удержать ни единой тайны своего хозяина. Как только видит других людей, тут же старается натрендеть побольше. Поэтому их так мало. Практически нет. Ну как? Летите?

– Летим, – пожал плечами я.

– А еще я знаю про Грустную планету! – триумфально заявил доцент. – Спорим, вы про нее не знаете? А вот мне повезло. Когда я общался с тем чокнутым, который привез сюда космический мусор, он рассказал мне про эту планету. Она очень интересная!

– Что может быть интересного на Грустной планете? – хмыкнул Голубой.

– Как же! А грустные звери? Грустные птицы? Рыбы грустные, в конце концов?!! – замахал руками Ползучий. – Вот! Что вам еще нужно? Трогайтесь в путь, и поскорее, пока всех грустных тварей не разобрали!

– Нет уж, никуда мы не тронемся, пока вы нам не расскажете о дневниках капитанов! – и Аллиса, вытащив из-за пояса рассекатель, направила его на онемевшего доцента. – В кресло, сволочь! Сидеть! В глаза смотри! Что знаешь о капитанах?

– В-всё, – выдавил Ползучий, заслоняясь банкой тушенки, которую он все это время усердно поглощал.

– А дневники?

– Нет у меня дневников! – пискнул доцент. – Только мемуары Первого, да и то в основном о школьных годах, что он тогда ел и чем болел. Про зверей – ничего нету.

– Врешь! В глаза сказала смотреть! Говори про зверей!

– А вы слышали про барсианского мукомола? – дрожа, спросил Дорофей.

– У нас он даже дома есть, – презрительно сказала дочь. – Он нам мелет муку, поет по-тирольски и умеет играть на пиле «Времена года» Вивальди.

Ползучий принялся рассказывать о всех животных, о каких знал. Он повествовал о крепкозадах с Голубики, о кошмарах крапчатых со Скримма, о склипдассах с Шушеры, а также о таинственной иглокожей твари с планеты Гиподинамит, но все было напрасно. Даже про последнее чудище мы знали, и даже более того – любезно сообщили доценту, что звать его шкрай. Невероятно вспотевший Ползучий умоляюще переводил взгляд с дочери на меня, а с меня на капитана Полозкова. Видимо, он сразу понял, что кок в нашей команде влиянием не пользуется.

– Ну что, Можейка, – спросила вдруг Аллиса. – Поверим ему на слово?

– А пусть его, – благодушно откликнулся кок, уговаривавший брошенную доцентом тушенку.

– Откуда вы вообще взяли, что у меня есть дневники? – пропищал доцент, пока мы с друзьями приматывали его скотчем к креслу.

– Мне рассказал один хороший друг, – я посомневался, стоит ли выдавать археолога, но потом все же решился. – Крокозяброй кличут. Слыхал?

– Кто не слыхал, – Ползучего аж передернуло. – Так он ваш друг? Прелестно. Я тоже с ним знаком. Отпустите, а? А я вам подскажу, где еще можно достать редких зверей.

– Подскажи, – и Полозков нахмурил свои редкие белесые брови.

– На рынке! – крикнул доцент. – На Плантагенете! Там их целая масса!

– И еще пару вопросов, если позволите, – вмешался я. – Насчет капитанов.

Дорофей завыл.

– Где сейчас Первый?

– Откуда я знаю?

– А Третий?

– Я вам что – «Космосправка»?

– Ну, про Второго мы и сами знаем…

– И на том спасибо, – Ползучий хотел утереть пот, но не смог, ибо был, как вы помните, привязан.

Мы повставали с мест и собрались уходить.

– А я как же? – завизжал доцент. – Зачем связали? Я же тих и безобиден, аки бабочка!