Покидая страну 404 - стр. 8
Об ишаках, этих горных вездеходах, нужно отдельно сказать несколько слов. Скромный, выносливый и неприхотливый симпатяга обладает пронзительно громким, сильным и неприятным голосом, да ещё и умеет передавать им свои эмоции. Ишак может жалобно выть, жалуясь на хозяина, или, наоборот, это могут быть задорные крики в духе «Эх, жить хорошо! А хорошо жить – еще лучше!» и даже песни – «Иду я весь такой красивый в серой шубе». Переклички ишаков слышны издалека. Заорёт один на правом краю деревни о своём, об ослином, и тут же его услышат и ответят сородичи с левого края. Пара минут, и уже трубный рёв, больше похожий на гудки небольшого речного пароходика, чем на скромное «иа-иа», раздаётся по всему селению.
Привычных звуков Лёнька не услышал, зато где-то за стеной мужской голос с выражением читал сказку. Он собрался с силами и позвал:
– Эй, есть кто?
В дверь заглянула племянница Маргоша.
– Дядь Лёнь, ты проснулся? Бабушка скоро вернётся.
Лёнька, насколько смог, осмотрелся. Точно, он в доме бабушки Ривы, а рядом на стене висит ковёр с замысловатыми узорами, которые в бреду казались ему ползающими змеями.
– А кто там разговаривает?
– Это пластинка.
Одеяло в накрахмаленном пододеяльнике жутко кололось. Он его откинул, но через несколько секунд натянул обратно.
– Дядь Лёнь, тебе холодно или жарко?
– Наверное, холодно.
Маргошка притащила белый тулуп, когда-то привезённый Пашкой из Норильска и по причине малой пригодности в тёплом южном городе подаренный бабушке.
– Держи, мне эти одеяла тоже «кусаются», – она сдвинула неуютное покрывало в ноги и набросила на Лёньку тулупчик с длинным внутренним мехом.
– Так теплее?
– Да, так хорошо. А ты чего не в школе? Сегодня воскресенье?
– Июнь уже. Каникулы у меня.
Июнь? Ему казалось, что ещё должен быть май… Произошедшее вроде бы потихоньку вспоминалось, но пока не связывалось в единую картину.
– Найди, пожалуйста, мой чемодан, – обратился он к девочке.
В багаже были кое-какие подарки, бельё, портмоне и музыкальный диск. Деньги из кошелька племянница положила в буфет, чтобы бабушка брала, сколько нужно.
– Притаскивай сюда свой проигрыватель, – попросил Лёнька. – Вместе будем слушать.
– Это старая радиола, она тяжёлая. Подожди.
Маргоша выбежала из комнаты, и он услышал со двора звонкий голос:
– Захарчик! Захарчик, зайди, помоги мне.
Пришли мальчик-подросток и миленькая девушка лет двадцати в светлой косынке, водрузили на стол массивную байду с поэтическим названием «Дружба». Девушка, едва взглянув на Лёньку, скромно опустила глаза и заспешила на выход.
– Кто это? – Маргоша рассматривала портрет полноватого, но очень симпатичного импозантного молодого человека на конверте пластинки.
– Это Ахмад Захир2, его называют соловьём Востока.
– Лучше, чем Дин Рид3? – поинтересовалась девочка, включая проигрыватель.
– Лучше, – он подумал и добавил: – Сложнее. Садись рядом.
Маргошка устроилась у него в ногах. Лёньке под тулупом стало тепло, с музыкой – весело, а с живой и любимой племянницей – не одиноко. Он даже начал подпевать слабым голосом.
– Ты понимаешь слова? – спросила Маргоша.
– Конечно. Это дари, афганско-персидский язык. Я его в институте выучил. Он похож на таджикский и фарси, то есть я вроде как учил один, а в итоге знаю сразу три языка. А ещё французский, арабский и пушту.