Покидая страну 404 - стр. 9
Вернулась Рива, увидела такое непотребство и кышнула девочку:
– Чего дядюшку беспокоишь? Иди с Захарчиком играть.
– Я её сам позвал, – слабо запротестовал Лёнька. – Маргоша, достань бабушке подарок из чемодана.
Для Ривы он привёз красивый шерстяной платок, Фане предназначались серебряные серёжки с афганским лазуритом, Раечке и Нате – по флакону духов, и даже для Марии Васильевны, Раечкиной матери и Яшкиной тёщи, был припасён нежный шёлковый шарфик.
– А мне? – расстроилась племянница.
– Как-то так получилось, что я привёз гостинцы только взрослым девочкам, – растерялся Лёнька.
– Я тоже уже взрослая. Мне десять лет.
– Тогда для тебя тоже есть подарок, – сказал Лёня. – Возьмёшь себе мою пластинку, когда я… уеду.
День на третий своего более-менее вменяемого существования Лёнька самостоятельно дошёл до соседней комнаты, где стоял шкаф с книгами, и выбрал себе какое-то лёгкое чтиво. После работы заехали братья, привезли сменную домашнюю одежду. Подстраховали, чтобы не упал, когда он решил принять ванну.
– Что-то ты, малой, похудел – легонько щёлкнул его по прессу Пашка.
Действительно, резинку в поясе трикотажных спортивных штанов пришлось подтянуть и завязать на узел.
Сели ужинать. Бабушка Рива подала Лёньке диетический супчик, остальным картошку с селёдкой иваси и морковные котлеты. Морковные котлеты были у Маргошки в меню каждый день: в мощной соковыжималке бабушка давила для внука сок, а из образовавшегося жмыха жарила котлетки, девочка ела их с удовольствием. «Выготавливать», как говорила Рива, она не любила.
– Может, домой поедем? – предложил Яков дочери. – Бабушка Муся за тобой соскучилась.
– Нет, – Маргоша явно предпочитала остаться в цветочно-пряничном домике. – Не хочу.
– Бабушка Рива старенькая, ей тяжело управляться с вами двумя сразу.
Девочка внезапно всхлипнула и начала тереть глаза кулаками.
– Яша, закрой пасть, – посоветовала Рива на идише.
– Ой, а что у меня в машине есть! – вспомнил Пашка, всегда умевший ладить с детьми, и увёл племянницу из-за стола.
– Что там у вас происходит? – поинтересовался Лёнька, когда бабушка вышла в кухню с посудой.
– Да нахрена тебе знать? Выздоравливай поскорее.
– Сказал «А», говори и «Б».
– Нет, ну ты себе представляешь! Мария Васильевна, оказывается, не хочет иметь зятя еврея, – театрально взмахнул руками Яшка. – После того, как я на Раечке женат одиннадцать лет, и до свадьбы мы встречались два года. Неужели она думала, что я эстонец?
– А что Раечка?
– А Раечка таки боится расстроить маму, потому что у мамы поднимается давление, и ей приходится вызывать «скорую». Я предлагал разные варианты – от размена квартиры до переезда сюда, к бабушке. Любой разговор заканчивается «скорой» для Марии Васильевны и скандалом с Раечкой. Мария Васильевна желает жить с дочкой, а та боится ей перечить.
Лёнька подумал, потёр бок, в котором неприятно тянула печень.
– Яша, пожалей себя и ребёнка! Разводись!
– Лёнчик, мы разберёмся, ты, главное, выздоравливай, ладно? – Яшка помог младшему брату лечь. – Я завтра зайду в госпиталь и договорюсь, чтобы тебя посмотрели.
Доктор скептически изучил результаты анализов, бездушно помял Лёнькин живот, пообещал оформить все нужные бумаги и дал бесполезные советы в стиле журнала «Здоровье»: не злоупотреблять, соблюдать, выполнять, наблюдать. Абдул позвонил «аке», доложил обстановку и по его указаниям скорректировал лечение.