Подглядывающая - стр. 68
Сейчас я ничего не боюсь, Эй.
Он поворачивается, и я вижу его взгляд — глубокий, жгучий, призывный.
Я расстегиваю верхнюю пуговицу рубашки.
Эй стоит, замерев, затаив дыхание.
Расстегиваю вторую пуговицу.
Мгновение — и он налетает на меня вихрем.
Треск ткани, звяканье пуговиц о пол, горячие пальцы, горячие губы.
Я словно прыгаю со скалы в море.
Я лечу.
Потом мы лежим на диване в гостиной, в камине потрескивают дрова. Я слушаю биение его сердца — спокойное, равномерное.
— А я боялся, что ты не дашь, — говорит он, будто сам себе.
Я морщусь.
Ну почему он все портит?!
Почему вообще мужчины все портят?
Поднимаюсь и обнаженной бреду в коридор в поисках рубашки. В спину мне чиркает зажигалка — Эй прикуривает сигарету.
На кухне висит завеса винного пара, мы не досмотрели за глинтвейном. Достаю из холодильника брусок сыра, наскоро его нарезаю. Жую сыр так усердно, будто сутки не ела. Так лучше думается.
Я не влюблена в Эя. Ну, может, совсем чуть-чуть и в исключительные моменты. И я совершенно точно его не люблю. Спокойно смогу повторить эту фразу вслух — разве что заикаясь — а это говорит о многом. Когда-то я даже в уме не смогла бы такое выдавить.
К Эю меня влечет физически. Это обалденное чувство. И очень опасное, потому что ослепляет не хуже влюбленности. Эй может сколько угодно пускать пыль в глаза, но я знаю: что-то не так. Да, физически я вполне привлекательная молодая женщина, но вокруг него наверняка вьется много других привлекательных женщин. Одну я не так давно пристально разглядывала в баре. Тогда почему он привязался ко мне? Из-за богатого внутреннего мира? Усмехаюсь. У меня даже не было возможности намекнуть Эю на это, не то что рассказать.
Может, он извращенец и его притягивает моя немота?
Мысль настолько неожиданная и в целом реальная, что я перестаю жевать.
Допустим. Просто буду иметь это в виду.
Но что мне делать с Сергеем?..
Хранить верность человеку, о котором я ничего не знаю, который живет в тысяче километров от меня и встречается с другой женщиной? Звучит бредово. Продолжить с ним невероятное прекрасное общение, но проводить ночи с Эем? Это неправильно и неестественно.
Но что в моей ситуации правильно? Что естественно?
Выкидываю в мусорное ведро порванную рубашку и пуговицы, которые нашла на полу. Готовлю тарелку бутербродов с сыром и колбасой и преподношу ее Эю. Он лежит на диване, освещенный лишь отблесками огня в камине, довольный, расслабленный. Все это так легко читается по его лицу.
Эй отодвигается, освобождая место для меня и тарелки, но я отхожу за кресло и там, как за ширмой, скрывающей меня лишь наполовину, надеваю майку, уже сухую. Эй доедает бутерброд, делает большой глоток виски и снова закуривает. Сейчас у него такой спокойный и уверенный вид, что я могла бы что-то выведать. Но я понятия не имею, за какую ниточку тянуть. Так что просто прошу Эя продолжить историю.
— На чем я остановился? — спрашивает он и протягивает руку. — Джинсы не надевай.
Сажусь рядом. Он кладет горячую ладонь на мое колено.
— Итак, Рената, позднее утро, чердак. Я слышу, как она поднимается по скрипучей лестнице, медленно, осторожно. Потом делает пару шагов по полу и замирает. Доски скрипят, выдают ее.
«Я знаю, что ты не спишь», — слышу ее голос и сразу — щелчок затвора фотоаппарата.