Под ярким светом славы - стр. 9

– Ты так и не написал, – вырвалось у меня наконец. Я вспомнила его обещание, данное в день отъезда, когда нам обоим было по пятнадцать.

– Ты тоже, – его дразнящий взгляд заставил меня покраснеть, но спорить было нечего.

Грохот раздвижной двери напомнил, что Эм наблюдает за нашим странным воссоединением. Она вышла и встала рядом со мной, словно защищая.

– Эм, это мой старый друг, Дэнни Родригес. Прости, Дэн. А это моя дочь, Эмили.

– Привет, – сдержанно кивнула она.

– Рад встрече, – он улыбнулся, но, получив в ответ лишь холодный взгляд, повернулся ко мне. – Я проверял насос в бассейне. Убеждался, что всё в порядке.

– Зачем?

– Чтобы вы могли поплавать. Бассейн должен служить людям, а не комарам.

Я не знала, верить ли ему. Он всегда был тем ещё сладкоежкой, но люди меняются. Я знала это лучше кого бы то ни было. Мысль была тяжёлой, и я невольно вздохнула.

– Всё в порядке? – спросил Дэн.

– Да, – я перевела взгляд на Эмили, которая уже тащила сачок для бассейна. Порой было трудно поверить, что она уже почти взрослая. – Просто выдались долгие пару дней.

– Похоже, долгие пару месяцев.

*Годы*, – промелькнуло у меня в голове. Вместо этого я пожала плечами.

– А ты? Я ничего не знаю о твоей жизни.

– Рассказывать особенно нечего. Получил диплом физиотерапевта в Университете штата Миссисипи. Некоторое время был женат. Развёлся пару лет назад. Детей нет.

Он покачал головой, и в голосе послышалась грусть.

– Друг открывал новую клинику в этом районе, и я стал совладельцем. Время совпало, вот я и здесь. А ты? Я всегда думал, ты будешь на сцене.

– Была. Какое-то время. В Сиэтлском балете.

– А теперь?

Я посмотрела на Эм.

– Теперь я мама.

Мне не понравилась собственная интонация – не гордая, а усталая. Не потому, что я не гордилась Эм, она была умной, доброй и удивительной. А потому, что неполнота этого ответа резала по живому. Где-то за последние десять лет я превратилась в бледную тень себя прежней, лишённую красок и страстей.

Балет когда-то был смыслом моей жизни. После того как я перестала танцевать, я не нашла ему замены. Ничего, что вызывало бы хотя бы искру. Настоящих друзей в Сиэтле у меня тоже не было – лишь приятели, исчезнувшие после развода.

– Кажется, она замечательная, – сказал Дэн.

– Так и есть.

Словно почувствовав, что мы говорим о ней, Эм ударила сачком по воде.

– Всё чисто! Можно войти?

Я вопросительно посмотрела на Дэна. Тот кивнул.

– Конечно, – сказала я.

Она помчалась искать купальник, оставив нас одних.

– Спасибо, что подготовил бассейн. Это очень мило.

– Пустяки. Я и так присматриваю за ним последние несколько месяцев.

– Я не знала, что ты здесь живёшь. Бабушка Лили ничего не говорила.

В последний приезд я останавливалась в отеле у больницы, проводя каждую минуту с бабушкой в её последние дни.

– Её здоровье ухудшилось вскоре после моего переезда.

Я зажмурилась, корит себя за то, что была так поглощена собственным кризисом, что не додала ей внимания в последние месяцы. Дэн был рядом, когда меня не было.

– Мне жаль, – сказал он. – Тебе, наверное, до сих пор тяжело. Она была невероятной женщиной.

– Спасибо.

– Надолго вы?

– Не уверена. Несколько недель. Я распорядитель её имущества. Нужно разобрать всё, что осталось в доме.

– Это большая работа.

Я пожала плечами, хотя тяжесть обязательств давила на плечи.