Почти идеальный мир - стр. 7
Наступила долгая пауза.
– Ты победил, – сказал Миотезоро. – Вот теперь мне страшно.
Он поднял руки, склонился в знак покорности перед воображаемым врагом и продекламировал:
– Ave Caesar, morituri te salutant![4]
– Вот-вот, именно так…
– Ну что ж, ладно, после таких ободряющих новостей предлагаю совершить коллективное самоубийство. Народ, мужайся! Они не возьмут нас живыми!
– До этого пока не дошло, есть еще крохотная надежда на…
– Погоди, дай отгадаю: великий Давид Лизнер отыскал гениальный способ спасти мир. А затем он взойдет на Олимп и доберется до богов на небесах!
– Я не один, – усмехнулся Давид. – Наш отдел как раз занимается постквантовой криптографией: мы разрабатываем безошибочный и эффективный метод защиты данных даже перед лицом квантового компьютера.
– Вот это да! И зачем же ты тогда меня пугал? Иногда я спрашиваю себя, почему мы с тобой дружим. Наверное, я немножко мазохист…
– До завершения работы нам еще далеко, особенно учитывая прогресс у китайцев. Я сильно сомневаюсь, что нам удастся их опередить. Если начистоту, я, кажется, нашел интересный путь, но пока ни в чем не уверен.
– Вот видишь! И теперь, раз ты снова в хорошем настроении, настал подходящий момент, чтобы обратиться к тебе с просьбой…
– Ну понеслась…
Миотезоро сделал глубокий вдох:
– Ты мне как-то говорил, что знаком с социологом Робером Соло?
– Я один раз с ним встречался. Моя кузина работала с ним в университете незадолго до аварии, у них был совместный исследовательский проект.
– Это Эмили, что ли? Которая лежит в моей больнице в искусственной коме?
– Она самая.
– Есть какие-нибудь новости? Я уже давно не заглядывал в реанимацию.
– Я же говорю, я иду в больницу завтра утром. Думаю, они продлят искусственную кому. Судя по всему, состояние тяжелое…
– Очень жаль. Я тоже постараюсь завтра подойти: я буду в соседнем корпусе.
– А почему ты заговорил о Робере Соло?
– Потому что она больше не будет с ним работать.
Давид приподнял бровь:
– На этот раз пессимистом получаешься ты.
– И не просто так: его только что доставили.
– Куда доставили?
– В морг. Остановка сердца… это не лечится, это смертельно.
Несколько секунд Давид молчал.
– Я не был с ним хорошо знаком, но все же это как-то странно: знать, что человек, которого несколько недель назад видел живым, взял и умер.
Миотезоро пожал плечами:
– Люди живут так, словно они вечны, хотя с минуты на минуту все вообще может остановиться. Надо пользоваться тем, что ты живой! Так что предлагаю завтра вечером завалиться в клуб. Сможешь провести ночь с какой-нибудь синеглазой брюнеткой – они же так тебе нравятся.
– А услуга-то какая?
– Ты что, перевернул страницу? Больше не любишь синеглазых брюнеток? Обзавелся наконец хорошим вкусом?
– Давай к делу. Ты чего от меня хочешь?
Миотезоро откусил от сэндвича и принялся жевать.
– Робер Соло родом не отсюда, и у него здесь нет семьи. Есть только племянница, Эва Монтойя. Она живет на острове Изгоев. Номера ее телефона у нас нет. И никакого способа до нее добраться тоже нет. Чтобы сообщить ей о смерти дяди, придется туда поехать.
Давид перестал жевать:
– Только не говори, что хочешь поручить это мне.
– Мы обязаны предупредить семью умершего в течение сорока восьми часов, но сегодня я не могу: весь день работаю.
– А завтра? Ты по субботам тоже работаешь?