Поцелуй чудовища - стр. 8
- Нет?! – переспросил потрясенный Вадим, хотя, судя по реакции, было понятно, что причина рева все же в боссе. – Что такое?..
Словно по наитию, Вадим шагнул к окну, раздвинул планки жалюзи, выглянул на улицу.
Там, на парковке, Глеб усаживал в автомобиль свою любовницу, красотку Мару. Притом все это действо здорово напоминало суетящегося пажа и его томную, неспешную королеву. Глеб аккуратно устроил подругу на заднем сидении, подобрал полы ее роскошного платья и пальто и закрыл дверцу с преувеличенной аккуратностью.
- Да ну нахер, - произнес офигевший от внезапного откровения Вадим и посмотрел на Олечку уже не как на ангела, а как на безумную, непонятно какими путями вырвавшуюся из сумасшедшего дома и обманом устроившуюся на фирму. – Олечка, да он же!..
И на этом все цензурные слова у Вадима кончились, он обернулся ко всхлипывающей девушке, придвинул у ней еще один стул и уселся рядом с ней сам. Сама мысль о том, что у чистого ангела Олечки могут быть мысли сексуального порядка по отношению к Чудовищу, выбила Вадима из колеи. Черт подери, дети не трахаются!.. Они даже не думают об этом! Но слезы Олечки говорили об обратном. Думают; трахаются; страдают от неразделенной любви.
- И как давно?.. – кратко поинтересовался он, извлекая из ящика стола вожделенную бутылку и штопор. Олечка неопределенно пожала плечами, наблюдая, как Вадим мастерски извлекает пробку, наливает янтарной жидкости в крохотную рюмочку. – Значит, сразу и навсегда, как я понимаю?
Он придвинул рюмочку Олечке, и та протестующе захныкала, замахала ручками, но Вадим настойчиво велел:
- Тридцать капель, чтоб успокоиться и все рассказать. Пей! Залпом! Ну?
От выпитого коньяка Олечка задохнулась и тут же окосела. Вадим, убрав коньяк, глянул в ее раскрасневшееся лицо, чуть подался вперед и с нажимом произнес:
- Ну-у-у?
А рассказывать, в общем-то, было и нечего.
Олечка втюрилась в босса сразу, как только его увидела. Грезит ими днями и ночами, но о своей любви помалкивает, ибо субординация (люди чего не того подумают, да, стыдно), и Мара.
При упоминании имени Мары Олечка снова раскисла и попыталась зареветь, но коньяк не дал ей этого сделать. Видимо, алкоголь качественно притупил боль.
- Олечка, - снисходительно произнес Вадим Алексеевич, по-отцовски подтирая ей покрасневший нос, - но он же Чудовище. Он же Сатана.
- Зато краси-ивый, - нетрезво и печально вздохнула Олечка, и Вадим, мотая головой, в который раз поразился, какие женщины все глупышки – даже самые умные из них.
- Сатане и полагается быть краси-ивым, - передразнил Олечку Вадим. – Но ничего хорошего в нем нет. Поверь мне. Таких, как ты, у него было, есть и будет пачками. С Марой, без Мары. Миллион.
- Я знаю, - горько ответила Олечка.
- Да он же старше тебя лет на пятнадцать, - горячась, воскликнул Вадим. – Тебе не на старичков поглядывать надо, а с парнями молодыми встречаться!
- Тридцать шесть, - сердито отчеканила Олечка, обиженно сверкая заплаканными глазами, - не старик!
- Олечка, - жалостливо произнёс Вадим, - ну, хорошая. Ну, милая. Забудь. Все хорошо будет – только без него.
- Не будет, - обреченно всхлипнула Олечка. – Вот… подпишите.
Вадим оторопело глянул в заплаканную бумажку, которую ему протягивала Олечка. Многократно политое слезами, это было заявление об уходе. Этого еще не хватало!