Победный день - стр. 19
– Всё будет хорошо, – твердо произнёс мальчик. – Иначе быть не может!
Когда-то давно, в прошлой жизни, слушая рассказы о Блокаде, он даже не представлял себе, как оно было на самом деле. Намного страшнее оказалось это время, но и честнее. Возможно, не везде было так, но для Гришки военное время представлялось искренним, каким-то очень открытым, да и люди казались совсем другими. Кто-то озлился, кто-то устал, кто-то пытался отогреть близких, а кто-то, по слухам, озверел. Но вот «хозяев жизни» Гришка совсем не видел и одно это считал добрым знаком. Город, несмотря ни на что, боролся, а проклятых фашистов рвали на куски снаряды, выточенные его руками.
В Ленинграде наступала весна; казалось, должно стать легче, проще жить, но… Впереди было ещё очень много дней и ночей до того самого дня, когда ставший почти родным за долгое время голос с радостью произнесёт: «Прорвано проклятое кольцо». Гриша знал, что этот день наступит.
***
Несмотря на весну, становилось только тяжелее. Люди по-прежнему падали на улицах, их вывозили… Но уже не было скользко и сделалось теплее, хотя ни Гриша, ни Маша тёплых вещей не снимали – холод, казалось, поселился где-то внутри. Он жил в них обоих, грызя саму душу. Но они продолжали работать, даже падая без сил у станка, потому что за это им давали хлеб, кормили в столовой, стараясь поддержать и хоть немного помочь. Дети получали шанс дожить до завтра.
Гриша иногда чувствовал внутреннюю усталость, желание опустить руки, но не позволял себе это сделать, ведь и Маше было тяжело. Мальчик тормошил свою девочку, и Маша оживала. Под бомбами они зачастую выходили за пределы города – поискать травы, хоть что-нибудь, что могло помочь витаминами, разнообразить отсутствующее меню. Казалось, весной стало ещё страшнее, чем зимой, но это, конечно же, только казалось.
Усевшаяся на скамейку Надя просто не могла подняться. У девушки не осталось, как она думала, совсем никаких сил. Она бы так и осталась сидеть, как многие до и после неё, но непорядок заметил Гриша, сразу же подбежавший к Наде, а за ним поспешила и Маша, ведь порознь младших вообще уже было не встретить.
– Не могу больше, – вздохнула Надежда. – Просто сил нет…
– Ты должна, – Маша тянула девушку. – Гриша, помоги! – вдвоём они поставили Надю на ноги, принявшись тормошить, отчего та вскоре прогнала своё настроение. Хотя апатия, на самом деле, никуда не делась, будто бы затаившись где-то внутри…
– Гриша, пойдём за водой? – дети были очень истощены, поэтому Маша не могла сама, да и не ходила она никуда одна.
– Пойдём, родная, – мальчик и не заметил, как у него выскочило это слово.
Но девочка в ответ просто коротко прижалась к Грише. Если бы могла, она бы улыбнулась сейчас, только вот улыбки куда-то делись, как и почти все эмоции. Осталось только чувство голода и Гриша, который необыкновенно быстро стал самым близким на свете человеком.
Иногда в сны приходила мама Зина, подбадривая и поддерживая своих детей, снова и снова находивших в себе силы жить. Даже после смерти мама была с ними.
Глава шестая
Весна тянулась чуть ли не медленнее, чем зима, но спешить детям было некуда. Надежда уже очень хорошо понимала, что не пережила бы зимы, если бы у неё не было этих двоих, и девушка перестала хандрить, проживая день за днём. Всеми тремя Самойловыми овладело какое-то отупение, но тем не менее они продолжали жить и работать. Жить, как требовало Ленинградское Радио. И они жили… Под взрывы, сирены, они жили, как жили рядом с ними друзья. Настоящие друзья, готовые поддержать и помочь.