Победитель. История русского инженера - стр. 4
– От советского Информбюро! – торжественно произнес репродуктор. – Сегодня, 2 февраля, войска Донского фронта полностью закончили ликвидацию немецко-фашистских войск, окруженных в районе Сталинграда. Наши войска сломили сопротивление противника, окруженного севернее Сталинграда, и вынудили его сложить оружие. 2 февраля 1943 года историческое сражение под Сталинградом закончилось полной победой наших войск!
– Ур-р-а-а-а!!! – закричал кто-то тем же сорванным голосом.
И тут же этот крик подхватил весь перрон. Кричали командиры и бойцы, измученные непосильной работой женщины и подростки, кричали школьники и старухи, кричали Липгарт и Кригер.
Ур-ра-а-а!
Это слово само рвалось изнутри, оно словно копилось в груди все эти годы, годы тяжелых боев и не уступающего по тяжести передовой тылового труда…
– Чего «ура»?
Это спрашивал директор ГАЗа Александр Маркович Лившиц. В руках дымился котелок – значит, удалось разжиться в станционном буфете горячим супом. Наскоро объяснили, обнялись на радостях.
Сталинград! Паулюс капитулировал! Наголову разгромлены и немцы, и итальянцы, и румыны с венграми! Левитан говорил в репродукторе еще что-то, и тоже радостное – цифры сгоревших вражеских танков, трофейной техники…
Где-то впереди отчаянно заревел паровоз. Пассажиры, отхлынув от столба с репродуктором, весело бросились штурмовать вагоны. Сколько именно будет продолжаться стоянка, никто не знал, поэтому нужно было быть начеку.
Глава 2
Самонадеянность и «Победа»
Москва, 3 февраля 1943 года
Огромный, розовато-серый, немного напоминавший внешне корабль дом на Неглинной, 23, был отлично известен в СССР всем, кто имел отношение к производству автомобилей. Именно там с мая 1941 года размещался Наркомат среднего машиностроения – ведомство, отвечавшее за советский автопром, а с началом войны – отчасти и за производство бронетехники.
Обычно у подъезда наркомата было пусто, но сегодня царил ажиотаж. То и дело подкатывали машины – отечественные, ленд-лизовские и трофейные, на ступеньках возбужденно переговаривались люди, собираясь в небольшие группы, обмениваясь приветствиями. На лицах их то и дело мелькали улыбки: вчера был Сталинград! От этой радостной новости становилось на душе легко и хорошо! Сталинград! Дали-таки фрицам жару!!!
Липгарт, Кригер и Лившиц добрались до наркомата на присланном за ними служебном автобусе.
И пусть Москва выглядела по-военному строго, слежавшиеся горы снега вдоль Садово-Черногрязской никто не убирал, а руины разбомбленных еще осенью 41-го домов почернели, это был самый красивый, самый замечательный город на свете! Родной город Липгарта – он родился в Хлудовском тупике, 12, в доме Кнауфа, где в 1898-м снимали квартиру отец и мать. И родной город его предков.
Несмотря на то что Липгарты – фамилия немецкая, а сами они – выходцы из Прибалтики, в Москве они жили уже очень давно. Еще в 1860-х поселился в городе дед Андрея, Адальберт-Вольдемар, изучавший фармакологию в Дерптском университете, а затем ставший владельцем аптеки.
До революции фамилия Липгарт была хорошо известна в коммерческих кругах. После революции многие Липгарты покинули Родину, но многие остались и в новой, советской России. Остался и его отец, Арвид-Эдуард, еще в 1914-м, на волне антинемецкой истерии сменивший имя на Александр, – правда, к тому времени он уже четыре года как покинул семью и обзавелся новой.