По лезвию бритвы - стр. 12
– И чем же ты можешь мне быть полезен?
– Я мог бы выполнять ваши поручения. Как прошлым вечером.
– Похоже, ты решил, что я часто натыкаюсь на трупы пропавших детей. Только то, что произошло вчера, – редкий случай. Боюсь, я не смогу позволить себе содержать постоянного работника, который будет сидеть и ждать, когда такое снова случится. – Мое возражение, казалось, мало поколебало его намерения. – Чем, по-твоему, я занимаюсь?
Мальчишка лукаво улыбнулся, словно он совершил какую-то гадость и теперь был рад случаю признаться мне в этом.
– Вы держите в своих руках весь Низкий город, – ответил он.
О, каким сладким было это местечко!
– Гвардия могла бы с этим поспорить, – парировал я.
Малец фыркнул. Надо сказать, не без оснований.
– У меня была долгая ночь. Я не в духе обсуждать этот бред. Скройся с глаз моих.
– Я могу быть на посылках, передавать вести, все, что потребуется. Я знаю все улицы как свои пять пальцев, я уме ю драться, и никто не увидит меня, если только я этого не захочу.
– Послушай, шкет, это работа для одного. И если бы я и решил завести помощника, то первым делом нашел бы такого, у кого яйца отвисли.
Оскорбление едва ли смутило его. Он слыхал выражения и похлеще, уж это наверняка.
– Разве вчера я не справился? – ответил он.
– Вчера ты прошел шесть кварталов и не подвел меня. Я мог бы этому научить любую собаку, и мне не пришлось бы ей даже платить.
– Тогда дайте мне новое поручение.
– Я задам тебе хорошую трепку, если ты не слиняешь отсюда, – ответил я и изобразил рукой жест, словно намереваясь отвесить ему оплеуху.
Судя по реакции мальчика, угроза не произвела на него впечатления.
– Клянусь Заблудшим, ты маленькая надоедливая бестия. – Спуск по лестнице разбудил дикую боль в лодыжке, и вся эта болтовня лишь усиливала агонию пустого желудка. Я порылся в кармане и вынул оттуда серебреник. – Живо отправляйся на рынок и принеси мне два красных апельсина, миску абрикосов, моток веревки, кошель для монет и нож для подрезки деревьев. И если я не получу назад полсеребреника сдачи, значит, ты или плут, или слишком туп для того, чтобы суметь выторговать справедливую цену.
Мальчишка умчался с такой прытью, что я было засомневался, запомнил ли он все, о чем я просил. В этом подростке было что-то особенное, отчего я не рискнул бы поставить против него. Я развернулся и принялся ждать свой завтрак, но вскоре мое внимание привлекла хмурая верхушка каланчи Адольфуса.
– Хочешь что-то сказать?
– Не знал, что тебе нужен напарник.
– А чего ты хотел от меня? Чтобы я надавал ему тумаков? – Я медленно растирал двумя пальцами виски. – Есть новости?
– Через несколько часов начнутся похороны Тары у церкви Прачеты. Думаю, ты не пойдешь?
– Думаешь неправильно. Есть еще что-нибудь интересное?
– Ходят слухи о твоей встрече с Заячьей Губой, если ты спрашиваешь об этом.
– Об этом, об этом.
– Тогда я все сказал.
Именно в эту минуту мой мозг словно решил, что настало самое время вырваться из многолетнего заточения, и начал яростно, хотя и безуспешно, пробиваться наружу. Аделина издали заметила мои мучения и поставила на огонь котелок с кофе.
Меня отпаивали второй чашкой темного и сладкого напитка, когда вернулся мальчишка. Он водрузил мешок с покупками на прилавок и положил рядом сдачу.
– Осталось семь медяков, – сказал я. – Что ты забыл купить?