По дорогам Империи - стр. 96
– Нашенский?
– Не, не нашенский. Голос незнакомый, чужой совсем. Я ещё удивилась, кто такой, а Серёжка-то мой его знает, поздоровкался да вышел, ток мне кулак показал и строго так шикнул, чтобы я в хате сидела, носа не казала. Ну, я посидела-посидела, а его всё нет и нет, я и пошла глянуть, чего это он там долго так, а нет никого. Я давай звать, кричать, всех соседей разбудила. Так что, видала ты кого-нибудь? Проходили они тут?
– Нет, милая, не видали мы никого. Спали уже.
Девушка захлюпала носом:
– Был бы муж твой живый, в миг бы отыскал, – и разревелась уже в голос.
Тётя Люба стояла рядом, прижав к себе плачущую девушку, и, приглаживая ей волосы, приговаривала:
– Тихо, тихо, не плачь. Найдётся Серёжка твой, никуда не денется.
– Ой, беду чую-ю. Не вернётся он!! – взвыла та ещё громче.
– Во, дура! А ну, не каркай! Ну, мало ли, куда мужик вышел, не неделю же его нет. Мой, вон, и месяцами пропадал…
– Вот-то ты и вдовая теперь. А я не хочу. Мы поженились только. Дитя я жду. А как я теперь сама? У-у-у-у…
– Да что ж ты его хоронишь-то! – психанула женщина. – Не успел мужик со двора выйти, а она уже по нему, как по покойнику, воет. А ну, возьми себя в руки!
– Не знаешь ты, Любонька, ничего. Он в пустошь собирался, как и твой, всё же, отроком будучи, в рот твоему смотрел, мечтал таким же стать, а как узнал, что дитё у нас вскоре случится, так и начал с палкой своей по огороду прыгать, биться учился, всё уроки Глеба твоего повторял. Я говорила, не доводит наука боевая до добра, а он уходить стал, всё чаще и чаще, и подолгу пропадал, бывало и неделями. Возвращался весь избитый, изодранный, но почти всегда с прибытком разным, даже с монетами, случалось, приходил, счастливый такой. Говорил – заработал. Вот только мне счастья этого не понять. Где же так работают, скажи мне, чтобы с ранами домой приходить? Я молила его, Богами заклинала, чтобы он ту работу бросил. Жили же охотой да огородом и прекрасно жили, вот чего он сунулся на этот приработок, скажи, зачем оно ему надо? Душой чую, Люба, беда придёт в наш дом из-за этой его работы.
Пока женщины разговаривали, Калин тихонько оделся и молча вышел на улицу.
Звёздное небо над головой, свежий ветерок дул в лицо. Калин взобрался на крышу, внимательно оглядел округу, насколько позволяла ночь. Кругом всё, как обычно, тихо, мирно, никого не видно…
Мальчик крепко задумался: стоит ли помочь этой девушке, пышный бюст которой так и стоял перед глазами, и поискать её супруга-бандита, или ну этого разбойника в пень, и земля ему кирпичами? Девушку жалко. Но стоит ли оно того, чтобы рисковать своей жизнью и своими планами ради непонятно кого? То, что её муж подался в разбойники, Калин понял из рассказа гостьи, и как она сама до сих пор это не поняла, как минимум, странно. Тётя Люба, кажется, тоже догадалась, где и кем её Серёжка работает и откуда у него прибыток да ранения странные.
– Полкан, сделай-ка кружочек по небу, глянь сверху – нет ли людей поблизости, – попросил Калин мрякула.
Мрякул сорвался с места, словно огромная летучая мышь, вмиг понёсся к звёздам.
– Мрук-мрук, – вернувшись, засуетился Полкаша, указывая мордой на север.
– Там люди?
– Мрук.
Калин чувствовал исходящее беспокойство от зверька, но сколько он ни всматривался в том направлении, так ничего подозрительного и не смог разглядеть.