По дорогам Империи - стр. 97
– Ну, ладно, пошли, поглядим, кто у нас тут ходит, – сказал он Полкану, при этом так тяжко вздохнув, что даже мрякул засомневался, а стоит ли идти.
Может, лучше вернуться в такой хороший и вкусно пахнущий дом, в тепло? Пока Мрякул размышлял, мальчик уже спустился вниз и отправился в указанном направлении, но не лоб в лоб, а слегка в сторону заложил маршрут поиска.
Больше часа парень шёл по грязи, пока не заприметил вдали непонятные отсветы. Подкрался ближе. Люди толпились и галдели внизу под невысоким взгорком, величины которого вполне хватило, чтобы укрыть сборище от лишних глаз. Калин залёг под чахлым кустиком. Он только-только обзавёлся новенькой листвой и ещё даже не успел достаточно распушиться, лишь кое-где голые веточки торчали. Укрытие не ахти какое, но учителя у мальчика были хорошие, в итоге ему наступили на руку, но, не заметив лишнего слушателя, двое яростным шёпотом заспорили о чём-то своём на непонятном диалекте. Наступивший на руку, как на зло, топтался на одном месте. Калин, сцепив зубы, прокручивал в голове всю матерную брань, услышанную за свою недолгую жизнь, и молил Богов о том, чтобы этот индюк наконец-то отошёл в сторонку хотя бы на шаг. Когда люди загомонили ещё громче и активней, бритоголовый с татуировкой на висках поспешил куда-то и, уходя, жёстко бросил своему собеседнику:
– Но!
– Кор'башшто, – ответил тот в спину, словно прошипел, и, пробурчав явное ругательство, смачно харкнул в сторону кустарника. Ещё немного постояв, удалился и он. Мальчик, наконец поддёрнув к себе руку, начал её растирать.
– Ы-ых, слон равнинный, козёл толстоногий, – шипел он, разминая пострадавшую конечность. – Чтоб ты копыто себе сломал, потрох собачий.
Люди расступились в стороны, образуя круг, в центр которого вышло два человека. Что там происходило, Калину было видно очень плохо, а то, что там началось нечто крайне увлекательное, стало понятно по возгласам мужиков. Выставленная охрана праздно таращилась по сторонам, время от времени бросая любопытный взгляд за спину, туда, где, судя по шуму и выкрикам, было интереснее, чем то занятие, которое им отводилось, а именно – смотреть за тем, чтобы никто посторонний не приблизился. Калину не составило большого труда обойти этих увальней, и, окончательно обнаглев, он совершенно открыто втиснулся среди зрителей.
«Хочешь спрятаться от барана – стань бараном», – поучал его недавно Борг.
Калин смешался с толпой зевак.
– Хех, вот оно, чем вы тут промышляете, едрит компот налево, – тихонько, себе под нос, изрёк мальчик, наблюдая, как самозабвенно один парняга мутузит другого.
– Ставки приняты. Ставки больше не принимаются! – раздалось откуда-то слева. – Сказал же: нет! Всё. Охрана! Заберите этого пьяного идиота!
Калин развернулся, чтобы посмотреть, кто и кого сейчас отшил. Вдруг чья-то крепкая рука ухватила его за шиворот и, дыхнув крепким перегаром в щёку, заплетающимся языком спросили:
– Эй, а ты кто такой? Чей ты, малец?
– Юров сын я, – первое, что пришло на ум, ляпнул Калин. – Пусти, шкварка безмозглая, а то батя мой тебя в пельмень закатает и сожрёт на ужин! – и, крутанув плечами, вырвался из захвата, с яростью посмотрел прямо в глаза невысокого мужичка с затуманенным алкоголем взглядом.
– Ко-о-го?
– Того, лузг позорный, пропусти, пока отца не кликнул.