По дорогам Империи - стр. 93
По проторённым дорогам он ходил не всегда. Были места, где чутьё подсказывало, что лучше людям на глаза не попадаться, и тогда он долго продирался сквозь чащобу, прятался в траве или, если чувствовал от прилетевшего мрякула беспокойство, то вообще сворачивал подальше от тех мест.
Сегодняшний день не отличался ничем интересным. Ни единого путника, только птички да грызуны. Несколько длинноухих зверьков, похожих на кроликов, мальчик подбил из арбалета. Нет, не того, боевого. Борг подарил на прощание своему ученику маленький, складной, собственной сборки. Носил его Калин сзади на поясе, всегда можно рукой дотянуться. Заприметив пыльное облачко над дорогой, Калин поспешил скрыться с глаз путников. Мимо лихо промчались четыре всадника на марах, местных конях, очень куда-то спешили. Калина это насторожило, и он продолжил свой путь дальше, углубляясь в степь. На ночлег устроились на берегу мелкой речушки.
– О-о! Классно, а тут и глина есть, – говорил Калин с мрякулом, ковыряя носком сапога глинистый берег, – значит, сегодня на ужин у нас с тобой будет запечённый кролик, или как тут они называются. Не важно, главное, чтобы вкусный был.
А ночью разразился дождь. Весенний, проливной. Ручеёк быстро превратился в речку и выгнал путников из сооружённого шалаша, изломав и снеся строение из веток своим бурным потоком.
Никакого подходящего укрытия Калин не нашёл, и, чтобы хотя бы не околеть от холода, решил продолжить путь в полутьме. Мрякул семенил рядом, но вскоре ни идти, ни лететь зверь не смог: слишком высокая трава, мокрая, налипающая на лапы земля, а полёту ливень мешал, да и своего человека он боялся потерять в такой непогоде. Мрякул, недолго думая, вспорхнул мальчику на плечо, обдав того холодными брызгами, и пристроившись задом на заплечной сумке, поехал верхом.
– Ну, ты и нахал, – добродушно бурчал Калин, чавкая тяжёлой обувью по грязюке.
Голову прикрывал глубокий капюшон, но мальчишка всё равно уже промок до нитки.
– Надо было тебя не Полканом назвать, а Харей оборзевшей.
Время перевалило уже далеко за полночь, когда Калин разглядел во мраке тусклый, одинокий огонёк. Подойдя ближе, понял, что перед ним несколько жилых строений, и в окошке одного из них теплится желтоватый свет от лампады. Несказанно обрадовавшись и воспылав надеждой провести остаток ночи под крышей, в тепле, мальчик постучал в двери.
– Кто там? – сонный женский голос прозвучал по ту сторону дверей.
– Тётенька, пустите, пожалуйста, обсохнуть чуток. Мокро тут очень и холодно. Я и на полу могу подремать, не стесню вас. А утром уйду.
Хозяйка медлила. Калин собрался уже перейти к другой хате и попытать счастья там, но вдруг послышался звук открывающегося засова, и дверь, противно скрипнув, цепляясь краем об порог, открылась. В проёме стояла сутулая женщина неопределённого возраста, с головой закутанная в безразмерный платок, и, подслеповато щурясь, пыталась рассмотреть, кто это перед ней стоит.
– Ну, что встал, полуночник, проходи, проходи, а то сырости напустишь в хату, – пропустив мальчика в свой дом, она выглянула на улицу и, закрыв двери, спросила: – Ты что, один?
– Ага. Здрасьте, – протёр мальчик ладонью лицо от воды и виновато улыбнулся, глядя, как под его ногами расплывается лужа.
Вода с одежды стекала ручьями. Хозяйка на миг застыла, наблюдая, как эта лужа расползается по её полу, и, всплеснув руками, бросилась стягивать с ребёнка вещи.