По дорогам Империи - стр. 82
Подумав: «Мясо надо разделать, пропадёт же, блин», Калин потянулся к ножу.
– Хм, – вздёрнул брови мальчишка, заметив, что нож лежит в траве абсолютно чистый, а вокруг него пятак в несколько дециметров диаметром тоже без следа крови, хотя, дальше ею было изрядно забрызгано. Дождь смыл большую её часть, но далеко не всё, и такая явная разница сильно бросалась в глаза.
***
Калин, полулёжа, разглядывал чёрно-фиолетовые синяки на своём торсе. На бедре красовался точно такого же отлива отпечаток копыта. Вещи, пропитанные кровью, пришлось снять, сменные штаны и рубаха имелись в походном комплекте, но надевать их мальчик не торопился, нужно было закончить осмотр, оценить серьёзность ранений и принять срочные меры.
– Сапоги жалко, – негромко шипя, говорил он с мрякулом, стягивая вместе края разорванной кожи на голени, – зашить бы. Блин, лишь бы не воспалилось. Подай мох, Мрякул.
Зверёк в один прыжок с места подскочил к походному мешку и подтянул его ближе к мальчику.
– Угу, спасибо, друг, – поблагодарил Калин своего помощника и, вынув требуемое снадобье, продолжил врачевать себя.
Да, левый сапог пришёл в негодность, но он уберёг ногу от более серьёзного повреждения. Лось задел сапог лишь вскользь, разорвав всё голенище до пятки, и только слегка поранил плоть. Главное, сухожилия и мышцы остались целыми, а кожа с мясом затянутся – не беда.
«Стянуть бы ещё рёбра», – думал он, осматриваясь в поисках чего-нибудь подходящего, но так ничего и не нашёл. Небольшой рулон ткани, взятый из дома в качестве бинта, мальчик использовал на перевязку ноги. А рёбра ныли сильно, особенно при вдохе, отдавали острой болью в боку. Правое бедро, на которое пришёлся самый мощный удар копыта, дёргало пульсирующей болью, почернело, опухло сильно, и было очень горячим. Оно то и беспокоило мальчика больше всего. Разбитая губа, царапина от щеки до уха были маленьким бонусом, не стоившим даже внимания. Очень повезло, что лосёнок не треснул копытом по голове – хоть без сотрясения мозга обошлось и на том спасибо.
На островке прошло четыре дня.
Несмотря на серьёзные ранения, из туши лося удалось вырезать достаточно мяса и даже подкоптить его, чтобы продлить срок хранения. Воду Калин брал из болота, кипятил, процеживал через самодельный фильтр и только после этого пил. Фильтр его научили делать в прошлой жизни. Если нет для процеживания подходящей посуды, то можно просто взять кусок ткани, примерно, двадцать на двадцать сантиметров, на него уложить слоями обычный древесный уголь из костра, песок, мох, снова уголь, песок и мох, собираешь края ткани на горлышке ёмкости с грязной водой таким образом, чтобы это горлышко упиралось в верхний слой мха. Привязываешь бечёвкой «слоёный пирог» к посудине. Получается ёмкость, перевёрнутая вниз горлышком, а внизу – мешочек с фильтром, вода проходит сквозь слои и капает уже очищенная. Можно держать всё это в руках и ждать, пока вода профильтруется, но лучше придумать, как подвесить эту конструкцию где-либо, потому что процесс довольно долгий и нудный.
Калин придумал способ. Теперь он больше не испытывал нехватки ни в питьевой воде, ни в еде. Проблема была совсем в другом: рваная рана на ноге воспалилась, и мальчика начало лихорадить. К обеду пятого дня Калин впал в беспамятство от очень высокого жара во всём организме. Он лежал на подстилке внутри старого дуба, и лицо его, сплошь покрытое испариной, искажалось от кошмарных видений в подсознании и грызущей боли в бедре, а с сухих губ срывались сбивчивые, не всегда понятные слова. Мрякул чувствовал, что другу очень плохо, суетился, но ничем не мог помочь. Единственное, что было в его силах, это сторожить еду. Этим он и занимался, лежа на краю разлома ствола так, чтобы быть поближе к Калину, но и запас мяса не упускать из виду. От пронырливых наглых пичуг еду закрыли ветками с листвой, но вдруг на их временную территорию пожалует кто-то крупнее этих шустрых птичек, и тогда он, Полкан, вступит в бой, защищая еду, а главное, своего любимого двунога.