По дорогам Империи - стр. 67
Родитель пожаловал, не утрудив обидчиков родного чада долгими ожиданиями, оповестив своё приближение громким треском ломающихся веток и валежин. Заслышав стремительное приближение зверя, бабка охнула, с проворством макаки вскарабкалась выше Калина, на самый дальний выступ и, несмотря на остроту рёбер, вцепилась в него мёртвой хваткой всеми конечностями, задрав предварительно длинную юбку выше колен, чтобы не мешалась при движениях.
Посмотрев на бабульку с восхищением, Калин эпично изрёк:
– Взора, теперь я буду называть тебя Джек Воробей! – и, усмехнувшись, добавил: – Нет, капитан Джек Воробей! – сам же и рассмеялся своей шутке.
Бабка открыла уже рот, чтобы в ответ выдать очередную словесную загогулину, как из глубины леса стремглав вылетело нечто страшно массивное и очень сердитое.
О том, что это представитель «отряда свинорылых», говорила лишь морда и характерное для этих животных усердное хрюканье, как, впрочем, и гон.
Трёхметровая в длину туша, упакованная в шкуру с иглицами, возвышалась над землёй метра на полтора. Морду, всю в шипастых наростах, украшал бурый пятак не меньше блюдца размером, из пасти торчали загнутые вверх резцы длиной с руку Калина. Жёлтые свирепые зенки и костяной гребень по позвонкам зверя дополняли жуткую картину.
С налипшими на шкуре обломками веток и листьями хищник яростно уставился маленькими, злыми глазками на людей и, злобно хрюкнув, бросился к камню.
Эволюция сделала этих животных гораздо опаснее и сильнее прежних, но, к счастью, не умнее. Кабан с разгону треснулся лбом о камень и, забуксовав задними копытами, попытался сдвинуть препятствие с места, а после он принялся бегать вокруг, грозно хрюкая и подрывая землю у подножия скалистой глыбы. Калин наблюдал сверху эти скачки спокойно, чувствуя себя в безопасности, чего нельзя было сказать о Взоре. У старой женщины, видимо, истощились силы, и она отчаянно цеплялась руками, сдирая кожу в кровь, скребла ногами в попытке удержаться, но, всё равно, съезжала вниз. На землю и на голову беснующегося зверя посыпались мелкие камешки. Кабан зашевелился ещё активнее и, найдя самый пологий край глыбы, попытался вскарабкаться к вожделенной еде.
Вот теперь и Калин занервничал и от души позавидовал Взоре: она-то находилась на полметра выше, чем он. А кабанчик упёрто подбирался всё ближе и ближе, в раскорячку скользя копытами по голому камню, он, всё же, находил опору и, помогая себе бивнями, покорял очередной отрезок «Эвереста».
Невнятное бурчание Взоры с каждым новым рывком животного становилось всё громче и набирало скорость произношения. Теперь Калин отчётливо слышал молитву-скороговорку о спасении и защите от страшного вепря.
«Молитвы Богам – это, конечно, здорово, но надо и что-то делать, ну, хоть что-нибудь», – думал мальчик, уже изрядно нервничая, и, ободрав с камня пласт мха, в бессильном отчаянии швырнул его в животное.
Боги помогли или удачная случайность, но так совпало, что мох ляпнулся на глаз вепрю именно в тот момент, когда тот в очередной раз рванул своё тело вверх, и инстинктивно мотнув головой, зверь врезался бивнем в камень, оступился и… повис.
Визг мгновенно раздался такой пронзительный, что заглушил даже бабкины мольбы. Бивень застрял в расщелине, и кабан, неистово колотя всеми конечностями, надсадно оглушал округу воплями боли и паники, дрыгаясь и пытаясь нащупать опору.