Размер шрифта
-
+

По дорогам Империи - стр. 62

Размышления прервал голос матери, неожиданно поднявшейся с постели.

– Чего вы тут сидите, полуношники? – Инала вышла из спальни, слегка пошатываясь, растрёпанная, в длинной ночной рубашке. Глаза её, воспалённые от слёз, всё никак в норму не приходили потому, что плакала женщина ежедневно, почти постоянно. – Идите спать, – сказала она слабым, дрожащим голосом, растеряно блуждая взглядом по комнате, – Калину столько дел ведь на завтра, да и тебе не меньше.

Юр подхватил жену под локоть, усадил на лавку, налил в стакан молока.

– На, испей. Тёплое.

Она ничего не выражающим взглядом посмотрела на места, где обычно сидели девочки, и слёзы вновь двумя дорожками потекли по щекам.

– Мам, меня Стривор в ученики берёт, – вдруг ни с того ни с сего соврал Калин. – Я должен уехать, ты не против?

– Что? Что ты, сказал, сынок? – посмотрела она растерянным взглядом на сына, медленно повернула голову в сторону мужа. Говорила она медленно, будто вспоминала каждое слово. – Ты это слышал, Юр? Как это, к Стривору? Чему он нашего мальчика научить сможет?

Юр с болью в сердце смотрел на ещё недавно прекрасную супругу. Теперь же перед ним сидела, казалось, чужая, бледная, измождённая женщина, на вид гораздо старше, чем его Инала. Красные глаза и чёрные круги под ними, лицо осунулось, глубоко залегли морщины, волосы спутанные, и только сейчас Юр заметил, что почти седые, а на белёсых щеках блестели две мокрые дорожки от не просыхающих слёз.

Он опустил взгляд в стол и принялся врать, чего ранее не делал никогда:

– Пусть поедет, не держи его, Инала, не всем же в нашем роду быть деревенщинами. Выучится и станет наш Калин важным человеком. Уж, слава Богам, род наш позволяет даже в столице на обучение поступить, не то, что у ключника безродного. Денег у нас на такую учёбу нет и связей тоже, а вот фамилия есть, и этого не отнять. Приглянется наш сын князю, глядишь, и поможет в люди выбиться.

Инала, насмешливо вскинув бровь, криво улыбнулась одним уголком иссохших губ.

– Не уж-то ты сына нашего в бояре пророчишь? – прошелестела она севшим до шёпота голосом.

Слова супруги почему-то так задели Юра, что вдруг, неожиданно даже для себя самого, он слегка вспылил:

– Не быть ему боярином, – басовито пробурчал он, не поднимая глаз на жену, – и даже счетоводом не быть, коли ты его от юбки своей не отпустишь. Есть таланты у ребёнка, есть и люди, что помочь могут, а ты держи его дома, пусть сидит, охотой промышляет, это у него тоже неплохо выходит.

Калин сидел, уткнувшись подбородком в грудь и положив руки на колени, скурпулёзно вычищал грязь из-под одного ногтя другим, до боли закусив нижнюю губу.

Инала посидела молча пару минут, потом тихо поднялась с лавки и нетвёрдым шагом ушла в спальню. Стакан с молоком так и остался стоять на столе не тронутым.

Юр прокашлялся и изрёк:

– Ну, вот и поговорили. Права мать – завтра вставать рано, работы много, иди, укладывайся спать. А этот вопрос мы позже порешаем. Не боись. Уж коли ты решился, я уговорю её.

***

Калин ещё долго не мог уснуть, всё лежал и слушал тяжёлые, мрачные шаги отца, который бродил под окнами во дворе, нарезая очередной круг. Отец медленно вышагивал под перекличку звёзд уже не один час и всё думал, думал, думал… Бывало, и вслух рассуждал, а ещё говорил с Мурайкой, что Калин тоже слышал, вернее сказать, видел, нечаянно поймав ментальную волну, как в радиоэфире. Вот и не спалось мальчишке, а рассвет всё близился, скоро вставать…

Страница 62