По дорогам Империи - стр. 53
Размышляя над грядущими трудностями взрослой жизни, Федун наткнулся взглядом на своего братца с его дружком. Как всегда вместе, будто приклеенные друг к другу. Парню было немного завидно – у него такого верного друга никогда не водилось.
– Чё, малой, нравится? – обратился он к Калину, указав на потомка семиструнной гитары.
Настроение у Федуна сегодня было просто великолепное, хотелось сделать чего-то доброе, хорошее, да и Марьяна наблюдала, и гонять малых на её глазах парнишка не захотел, подумав, что ей такое поведение придётся не по нраву. Наоборот, хотелось козырнуть перед девицей, показать, каким он может быть хорошим.
– Ага, прикольная гитара, – ответил Калин.
– Это тембал, придурок, – добродушно хохотнул Федун. – Где ты такие чудные слова только берёшь постоянно? Гитара… хм, вот смешное словечко. Хош подержать? – спросил он, широко улыбаясь, и тут же покосился в сторону невесты – видит ли?
– Яр, – пихнул он локтем певца, который уже закончил свою руладу и задумчиво перебирал струны, размышляя, чего бы ещё такого исполнить.
Столпившиеся вокруг слушатели просили наперебой то «Очи голубые», то «Трава-трава», но певец погряз в своих раздумьях.
– Чё? – очнулся он, наконец, от очередного тычка Федуна. – Ты чё пихаешься? Ошалел?
– Тембал, говорю, дай, да не боись, ща верну, – и, выдрав, считай, силой из рук товарища инструмент, снова глянув на девочку, протянул его Калину.
Митёк стоял с отвисшей челюстью.
«Это, точно, мой брат? – думал он, наблюдая за совершенно не характерным поведением старшого. – И впрямь, Боги всемогущи, и обряд из мальчишек мужчин делает».
Калин, взяв в руки «гитару», пальцами легонько провёл по струнам, прислушался, неопределённо хмыкнул и чуть подкрутил костяные колки на грифе.
– Э-э-э! Не тронь! – тут же взвился бард, обеспокоившись, что пацанёнок сломает его любимый, дорогостоящий инструмент.
Но Калин и не собирался отдавать назад, а увлечённо, со знанием дела принялся крутить колки и «трынькать».
– Звук плохой. Подожди, я настрою, – и снова коснувшись струн, прислушался.
– О, так получше будет.
Яр удивлённо покосился на Федуна, мол, малой серьёзно разбирается в музыке? И теперь уже с любопытством уставился на Калина, внимательно наблюдая за дальнейшими его действиями.
– Чё, можа, и сбацаешь нам чего? – вполне серьёзно поинтересовался бард.
Настроив инструмент, мальчик наиграл мелодичный мотивчик, тихонько мурлыкая слова себе под нос.
– Чего ты там мямлишь? – крикнул один из слушателей. – Взялся петь – пой или верни тембал Яру!
– Да, давай, малой, сбацай нам чего-нить такого, чтобы душа развернулась.
– Ага, давай «Ясны очи, тёмны ночи!».
– Не-е-е, лучше, геройскую! – крикнул кто-то из-за стола.
Калин начал уверенно перебирать струны и запел одну из своих любимых песен – «Прекрасное далёко».
Галдёж за столом плавно прекратился, люди развернулись на звук новой для них песни и звонкий мальчишеский, не слышанный ими ранее голос.
– Это кто? Калин? – зашептался народ, таращась на парнишку.
– Гля, чего внук Лютов выдаёт-то. Ничего себе, певун.
– Красиво-то как… – прошептала одна из женщин. – Точно, ангел небесный…
– А слова-то, слова-то какие, – ответила ей соседка по лавке.
– Давай ещё чего-нить, малой, – загалдели взрослые мужи, когда песнь закончилась.