По дорогам Империи - стр. 28
– Живая?! Не ранена?! – Калин подлетел к сестре, быстро её развернул и осмотрел спину. На рубахе алело несколько пятен крови. Задрал ткань.
– Блин! Потерпи, я ща! – отпустил и кинулся к походному мешку.
К удивлению Взрывника Анята так и сидела молча, с задранной на спине рубахой и просто смотрела перед собой в землю, прижимая ушибленные ладони. Даже когда мальчик обработал, как оказалось, неглубокие царапины, Анята и не пискнула.
– Всё, готово, даже перевязка не нужна, – заключил он по окончании процедуры, опуская на место одежду. – До свадьбы заживёт, вот, а ты в сарафане собралась в лес идти, видишь теперь, как хорошо, что переоделась. Сверкала бы сейчас задом голым, – попытался он вывести девочку из ступора, инстинктивно сообразив, что с ней не всё ладно. – Ну, что, посидишь тут или со мной пойдёшь зверя смотреть?
И тут её прорвало…
Истерика началась незаметно, с тонкого скулежа, но очень быстро переросла в рёв со всхлипываниями. Калин задумчиво почесал макушку, глядя на этот концерт, и не нашёл, что сказать или сделать, поглядел по сторонам, словно ища кого-то, кто бы мог помочь, в итоге просто развернулся и пошёл смотреть свой трофей, оставив девочку в одиночестве. Ну, почти в одиночестве. Теперь Взрывник втройне приглядывал за сестрой и за округой, ругая себя последними словами за то, что расслабился и прошляпил зверя.
Нож засел крепко, пришлось упереть ногу в голову зверёныша, наступив на неё и тянуть двумя руками изо всех сил. Еле вынул. Осмотрел свой трофей, недотигра. Хвост короткий, шерсть густая, и по ней рассыпаны продолговатые пятнышки, а не полосы, как оказалось. Кисточки на ушах.
– Ха! Да это же обычная рысь, только зубищи себе отрастила знатные, – пришёл он к выводу после внимательного визуального изучения. – Ну, ничего себе. Мда. Не-е, крылатые котомыши мне нравятся больше, чем вы, – слегка пнул труп ногой и посмотрел на Аняту.
Та сидела уже молча и очень внимательно смотрела на своего младшего, субтильного братика, которого вечно опекала и даже с мальчишками старшими разборки учиняла, чтобы те не обижали слабого Калина.
– Успокоилась? Ну, и хорошо. Тебя колотит от нервов, воды попей да идти надо. Домой засветло мы уже не поспеем, а потому нужно искать скорее это место в пещере или какое-то другое, для ночлега, а то, гляжу, тут не очень-то и безопасно.
Анята долго шла молча, тайком рассматривая Калина, такого вроде бы родного, но в то же время и чужого. Что-то в брате изменилось после болезни, сделало его не таким, как прежде. Теперь уже не возникало мыслей, что его снова поколотят, и что она опять найдёт младшенького рыдающим в сарае или за овином. Нет, теперь самой хотелось спрятаться за его узкой, но необъяснимо сильной спиной. Надо же, убил мягколапого хокби ножом. Кому скажи – не поверят.
«Сама бы не поверила ни за что», – размышляла Анята, поглядывая на пятнистый труп коварного зверёныша.
Калин спросил, можно ли есть их и, получив ответ – «Да», твёрдо решил забрать убитого зверя.
– Нечего мясом раскидываться, – заявил он на то, что зверь тяжёл, и тащить его неудобно.
Брат и сестра шли уставшие. У Аняты израненные ноги, руки и особенно спина, жутко болели, на брате же не было и царапины. Как он так умудряется, для неё оставалось загадкой. Неужели отец обучил за столь короткое время?