По дорогам Империи - стр. 100

– Чей отрок? – старик громогласно задал свой вопрос, медленно проводя холодным, острым взглядом по лицам столпившихся людей.

Калин услышал тихий ропот: народ переговаривался, спрашивая друг у друга и делая предположения.

– Юров сын это, – раздался уже знакомый мальчику голос. – Вон того, здорового, – мотнул головой комментатор.

Все уставились на бугая с подвёрнутыми по локоть рукавами косоворотки.

– Не! Не моё! – отрицательно замотав давно нестриженной гривой, возразил крайне удивлённый мужик. – Ганом клянусь, не мой это отпрыск. Я и не женат пока. Если вру, пусть удача отвернётся от меня.

– Не удивительно, – пошутил кто-то в толпе. – Какая тебе жена, если отбили давно всё, а мальца заделал ещё до того и не признаешь теперь незаконнорожденного.

Не обращая внимания на хохот, старик уставился на Калина.

– Ну, тогда откуда ты тут взялся? Отвечай!

– Мама родила…

Вокруг послышались редкие смешки.

– А сюда попал, – продолжил мальчик, – потому что заблудился. Огни увидел, вот и подошёл посмотреть.

Дед поддался чуть вперёд, оперев локти о свои обрубки и в упор глядя мальчику в глаза, поманил узловатым пальцем. Калин подошёл, готовый в любой момент спружинить.

– Ближе, – сказал дед, показывая на своё ухо.

Калин сделал ещё шаг и подставил ухо.

– То, что заблудился, ты кикимору расскажешь, – изрёк дед тихим голосом. – Ещё скажи, что случайно мимо охраны прошёл, не заметив, – щёлкнул Калина по носу и откинулся на спинку своего трона. – Ты вот лучше мне ответь, кто за тебя теперь долг выплатит?

– Не помню я, чтобы занимал у тебя.

– Ну, как же? Ты бойца мне покалечил? Покалечил. А это урон делу моему, плюс лечение. К тому же, сколько боёв он пропустит, пока восстановит здоровье? Сколько я из-за тебя денег потеряю? Так что должен ты мне, и немало. Как отдавать станешь? Чем?

– Долг я тебе отдам после того, как ты мне сперва отдашь, – заявил Калин, не моргнув глазом.

Вновь послышались смешки и что-то, похожее на аплодисменты.

– Если я хоть что-то понимаю в этом мире, – продолжил мальчишка, глядя в глаза старику, – то я только что спас твой бизнес.

– Чего спас?

– Дело твоё, – поправился Калин, – клуб бойцовский, или как этот ваш мордобой называется?

Старик озадаченно посмотрел на мальчика и, что-то для себя решив, кивнул другу:

– Нушик, проводи нашего гостя до моей кибитки, а я, как управлюсь, подъеду, там и порешаем этот вопрос.

Нюша положил тяжёлую ладонь на плечо Калина и взглядом указал, в какую сторону идти.

***

Много лет тому назад на побережье большой реки в хилом сарае тужилась и, кусая до крови губы, рожала молодая девушка. Она делала это в полном одиночестве и до смерти боялась быть обнаруженной. Будь ты хоть знатная дочь, хоть портовая шлюха, но за то, что выкинула младенца, закон покарает. И если первой даме помогут отмыться деньги и власть родни, то второй смертная казнь гарантирована. Всю беременность она страдала от своего положения – мало кого привлекает брюхатая девушка, и заработка в последние месяцы едва хватало на еду и оплату жилья. Оставить ребёнка себе? На что тогда жить? Кто будет обеспечивать юную мать пропитанием? Ей самой поесть не каждый день удавалось в последний месяц, а с орущим ребёнком хозяин прогонит из комнаты. Ему нужны деньги, а не крики младенца по ночам. И когда она почувствовала, что настал срок, забилась в самый дальний угол самого хилого сооружения и, стараясь не издавать лишних звуков, стоически переносила тяготы схваток, сжимая челюсти. Что делать с новорождённым, девушка не знала и просто мечтала родить мёртвого ребёнка, это ведь так часто случалось, но вышедший из неё комок розовой плоти предательски запищал, привлекая к себе такое ненужное внимание. Девушка хотела прикрыть ему ротик, чтобы тот замолк, но брезгливо отдёрнула руку, лишь коснувшись слизи, окутавшей тело малыша. Сидя на земле с задранной юбкой и с широко раздвинутыми ногами, она отползла назад, стараясь отодвинуться подальше от того, кто, причиняя адскую боль, только что явился на свет из её утробы. Упёршись спиной в ворох старых сетей и канатов, девушка поджала к себе ноги, уперев колени в грудь, и дрожащими руками натянула подол, спрятав голые, грязные бёдра. На улице загрохотали колёса по деревянным настилам. Испугавшись, что портовые работники сейчас услышат плач младенца, она собралась с силами и, поднявшись на колени, вытянула из себя тот самый пузырь, в котором развивался малыш и к которому до сих пор он был присоединён пуповиной, обтёрла руки о попавшийся хлам, подтянула ворох спутанных сетей к недавнему месту родов, навалив воняющую протухшей рыбой спутанную «глушилку» на ребёнка. Звуки плача заметно убавились в громкости. Стало почти не слышно. Довольная своей сообразительностью, девушка обтёрла промежность платком, посмотрела на испачканный красивый лоскут ткани, который она благополучно стянула у своего недавнего клиента – «наверно, подарок жене вёз или невесте», – подумалось в ту минуту – сморщила носик, скомкала тряпицу и швырнула на кучу, накрывшую дитя. Поспешно собрала выбившиеся из причёски волосы, торопливо уложив их обратно, поправила кружевную кофточку и, предварительно глянув наружу в щель приоткрытой двери, вышла на улицу.