По дорогам Империи - стр. 102
Лаки смотрел на Калина с прищуром, как бы прицениваясь, будто собирался сделать покупку, которая в дальнейшем принесёт немалую прибыль, но мальчик оставаться не захотел, отказавшись от хорошего предложения, а насильно удержать было нечем. Запугать не получилось, обмануть – тоже: слишком ушлым парень оказался, чем ещё больше разжёг интерес и желание привязать его к Клубу в качестве сивуча, несущего золотые яйца.
Тем временем Калин в очередной раз юрко проскочил под летящей в него волосатой ручищей Нушика и, смекнув, что эти пляски скоро для него окончатся невесело, решил завершить их сам. Зайдя за спину противнику, он нацелился пнуть того в коленный сустав, но пнул лишь воздух. Мужчина слишком быстро двигался. И в то же мгновенье почувствовал жгучую боль чуть ниже поясницы. Нушик стоял, довольно скалясь, а в руке у него на верёвочке покачивался мешочек, наполненный, видимо, песком. Мужчина, довольно улыбаясь, начал двигаться по кругу, раскручивая своё оружие.
– Сдавайся, – всё так же, с насмешливой улыбочкой сказал он мальчишке, перетекая, как ртуть, из одного положения в другое.
Неуловимое движение руки, и боль вспыхнула уже в районе бедра.
– Так нечестно, – возразил Калин, скривив лицо. – Я безоружен. Дай мне хоть палку взять.
– Пойди, возьми, – хитро щурясь, предложил Нушик и кинул короткий взгляд на старика.
Тот едва заметно кивнул в ответ. Эти переглядки Калину не понравились, и он решился пойти в наступление. Поддев носком сапога сухую дорожную пыль, швырнул в лицо противнику и, нырнув в перекат, подхватил рукой камень, который тут же метнул в грудь Нюши.
– Ох! – выдохнул тот сдавленно, схватившись за ушибленное место. – Ну, сучёнок…
– Стоп! – рявкнул дед, тормозя вмиг покрасневшего от боли и гнева бойца. – Ты снова мне людей калечишь? – строго глядел он на Калина. – Высеку я тебя, Ган мне в свидетели! Мы о чём с тобой уговор заключили? У меня Гриня ещё подбитый, с одним крылом ходит, а ты тут уже за второго взялся?
– Да ну его к глотовым детям, – с досадой плюнул Нушик, протирая глаза. – Я с ним шучу, а он булыгами швыряется, звереныш какой-то, а не отрок. Тебя где так биться научили, а, не на жизнь, а на смерь? Что ты за выродок такой?!
– Научили, – обижено буркнул мальчик, глядя на мужика из-под нахмуренных бровей. – От твоих шуток у меня синяков не счесть, а ты ещё и этой штукой биться начал.
Сидевший на своём колёсном троне старик засмеялся в голос:
– Ты это слыхал, Нушик? Бою военному он, значит, обучен, а что такое биток, не ведает. И какие сюрпризы ты нам ещё откроешь, а, Калин? Ладно, дозволю я тебе биться на игрищах, но только твоей одна треть от боя будет и, если помнут, я не в ответе. Согласен?
– Конечно же, нет! Нашли дурака. Ты мне обещал половину, а теперь одну треть даёшь, – возмущённо возразил Калин.
– Если устроишь, – хитро щуря глаза, старик откинулся на спинку и сложил изрезанные множеством шрамов руки на своей груди. – Двигаешься ты хорошо, не спорю и, если встанет вопрос о жизни, тут я скорее на тебя поставлю, чем, к примеру, на Крона, но у нас зрелище, а не жизнь или смерть. А зрелище ты не покажешь, потому как не умеешь. Бегать кругами по рингу от противника или быстро его обезвредить – вот всё, что ты можешь, а этого мне не надо, за это никто не заплатит. Вот потому Гриня так редко бьётся, что за пять лет ему в башку его дурную вдолбить науки этой мне так и не удалось, а ещё одного подобного в команду мне и даром не надо. Одни убытки от вас, не умеющих в узде себя держать. Так что ты получаешь обучение и одну треть от своего выхода. Ну, на прокорм я тебя тоже за свой счёт возьму, добрый я сегодня. И вещи выдам. Эти в непригодность придут после пары тренировок. Но только однажды выдам, а следующие ты уже сам купишь. Мои ребята не ходят, как оборванцы, потому следи за своим внешним видом. Уяснил?