Пленники раздора - стр. 53
Отложив в сторону очередной свиток, целитель уронил голову на скрещённые руки. Всё без толку.
Ветер тоскливо завывал за окном, словно оплакивая печальную участь не то болящей дурочки, не то пытающегося её вылечить обережника.
Лучинка, догорев, погасла, а Ихтор, сам того не заметив, задремал. Очнулся он от противного скрежета когтями по двери.
Рыжка. Явилась гулёна.
Поди, как обычно, притащила на порог пару-тройку дохлых крыс. Ихтор едва ли не каждый день выкидывал разорванные тушки. А кошке всё нипочём. Зазевается хозяин-дуралей, так она и в постель крысу или мышь подложит. Гляди, мол, пока ты тут дурью маешься, я вся в делах, вся в хлопотах.
По двери сызнова провезли когтями. Царап-царап-кхр-р-р. Какой противный звук! Аж скулы сводит!
Ихтор поднялся из-за стола и отправился отворять. Рыжая красавица, вместо того чтобы войти, уселась на пороге, вопросительно поглядела на человека круглыми янтарными глазищами и призывно мяукнула.
– Ну заходи. Чего замерла-то? – устало спросил он.
Обережник уже привык разговаривать с кошкой как с равной. Собеседницей она была хорошей: не перебивала, речами не досаждала. Бывало, правда, что разворачивалась и уходила, не дослушав. Ну так, а что взять с животины? А вообще Рыжка явно считала Ихтора диковинным недоразумением, которое почему-то возомнило себя её хозяином.
Кошка сызнова требовательно мяукнула и отошла от двери на несколько шагов. Уселась посреди тёмного коридора. Только глаза мерцают. И сызнова: «Мя-а-а-ау-у-у!»
– Ну не хочешь – не иди.
Целитель захлопнул дверь, но не успел и шагу сделать, как створку сызнова принялись терзать острые когти, обладательница которых требовательно и обиженно мяукала.
– Тьфу ты, пропасть! – выругался Ихтор, сызнова отворяя. – Чего надо? Я спать хочу. Молоко у тебя есть. Нагулялась. Что вопишь?
Кошка сызнова отбежала на несколько шагов и обернулась. Идём, мол, надоел языком трепать.
Ихтор выругался, однако подхватил с лавки кожух и отправился следом. Рыжка бежала впереди, то и дело оглядываясь и проверяя, идёт человек или отстал?
– Да иду я. Иду…
Она фыркнула, будто давая понять, что думает о его расторопности. А уже через десяток шагов обережник догадался: Рыжка ведёт его в башню целителей. Вот что за напасть с ней?
Перед дверью лекарской кошка остановилась и громко мяукнула. Ихтор толкнул створку, пропустил спутницу вперёд, сам вошёл следом.
– Наставник! – Из соседнего кута выскочил обрадованный появлением старшего Любор. – А я уж не знаю, что и делать. Едва дышит девка-то. И вся ледяная, как покойница. Сердце чуть трепещет…
Крефф подошёл к лавке, пощупал холодный лоб лежавшей без памяти Светлы.
Взаправду ледяная. Как бы не пришлось Донатосу поутру упокоевать девку.
– Дохала, чуть всё нутро не выплюнула, – тем временем частил выуч. – Я её салом волколачьим стал натирать, а она как кинется блевать да метаться! Вон рубаху мне порвала. – Юноша указал подбородком на разорванный ворот и оцарапанную до крови кожу под ним. – А как проблевалась, ничком повалилась и захолодела вся, будто сосулька. Я уж и очаг развёл пожарче, и в одеяло меховое её закутал. А она всё одно чуть дышит и ледяная.
– Дай-ка погляжу.
Ихтор отодвинул послушника и опустился на край лавки. Рыжка обеспокоенно крутилась в ногах обережника, пока он водил мерцающей ладонью над телом скаженной.