Пленники раздора - стр. 55
Со стороны казалось, что через этакие заросли не продерёшься: всю одёжу оставишь клочьями висеть на кустах. Место нехоженое. Жуткое. Чащоба глядела сотней глаз, говорила сотней языков, шептала, предостерегала. Так ощущалась близость Черты.
Лыжи Славен давно скинул и нёс теперь на плече. Ежели бы не дар, давно бы уже сбился с пути, а то и вовсе повернул обратно. Но сила вела вперёд путями, для людей недоступными.
Когда путник, усталый и, несмотря на мороз, взопревший, выбрался к заросшему старому логу, откуда-то слева свистнули. Славен обернулся. К нему, утопая в рыхлых сугробах, спешил крепко сбитый мужик с тёмной, посеребрённой инеем бородой, в лисьей шубе и меховых сапогах.
– Славен? Ты, что ли? – воскликнул страж Черты, и тут уж новоприбывший его узнал.
– Грозд?
– Он самый! – Обитатель Переходов похлопал знакомца по плечу. – Ты чего к нам? Случилось что?
– Случилось, Грозд. Потолковать надо.
– Ну, идём, потолкуем. – Кивнул тот. – Что ж не потолковать-то…
– Постой. – Славен удержал его за локоть. – Там ведь оборотни с вами?
Грозд хмуро кивнул.
– Ты уж проведи меня так, чтоб не заприметили. Чтоб Серый не дознался.
В цепком взгляде карих глаз промелькнуло понимание.
– Серый своих припадочных хороводиться увёл. Остались несколько осенённых да простые волки. Проведу тебя через старую пещеру. Идём.
Он махнул Славену рукой и направился вперёд.
Они миновали несколько оврагов. Склон одного из них оказался таким крутым, что пришлось вовсе съехать на заду, подняв волну снежной пыли. Потом продрались сквозь торчащий из сугробов ста́рник[5] и по очереди ползком протиснулись в узкую каменную щель.
У Славена перехватило дыхание: показалось, застрял, как в кувшинном горлышке, но его дёрнули за рукав и втащили в кромешную тьму невысокой, круто спускающейся пещеры.
– Идём, – негромко позвал Грозд. – Они тут не ходят: подъём больно крутой, камни острые и выход неудобный. Шагай осторожней. Оступишься – все кости переломаешь.
Ход вёл вниз, петляя между глыб. Мелкие камешки разлетались из-под ног. Кое-где приходилось цепляться за выступы в стене, кое-где поддерживать друг друга на особо крутых спусках. Но вскоре пол выровнялся. Мужчины вышли в огромный подземный зал, в котором вольготно стояли невысокие избы и слабо пахло печным дымом.
Грозд поманил Славена к крайнему дому.
– Идём. Нам сюда.
В избе было натоплено. После стольких дней странствия по зимнему лесу захотелось наконец-то скинуть верхнюю одёжу и разуться. Словно угадав его желание, Грозд кивнул на вбитые в стену колышки. Вешай, мол, тулуп, покуда не упрел.
Зван уже ждал прибывших в горнице.
– Что так долго-то? – спросил он. – Ты ж мне зов послал едва не пол-оборота назад.
– Дак через старую пещеру шли.
– А напрямки вам чего не ходится? – удивился вожак.
– Мира в дому, Зван, – негромко сказал Славен. – Разговор у меня к тебе. О котором волки не должны ни сном ни духом…
Хозяин дома смерил гостя пронзительным взглядом и ответил:
– Мира в пути, Славен. Что ж за разговор такой?
Славен несколько мгновений помолчал, собираясь с мыслями. Все дни пути он раз за разом мысленно вёл нынешнюю беседу, а пришла нужда говорить – в голове пусто, как в старой бочке.
– Меня глава Цитадели к тебе отправил. Просит помочь изловить Серого и его стаю…
Зван и Грозд переглянулись.