Пленники раздора - стр. 16
Славен выслушал, но потом всё одно помотал головой и упрямо повторил:
– Не поведу тебя к нашим осенённым.
Клесх досадливо хлопнул себя по колену.
– Да нешто я такой страшный? Меня к ним не поведёшь, они в Цитадель тоже вряд ли припожалуют. И чего? Мне к вам сватов засылать, что ли? Значит, так: я тебя отпускаю, иди на все четыре стороны. Без жены. Могу даже сопутчиком снабдить. Всё одно в каземате томится и слёзы льёт целыми днями. Прикажу – вас выведут. И ступайте себе. Всё, что мне от вас надо, – узнать, как Серого обложить, сколько волков у него, насколько они сильны. И чем быстрее, тем лучше.
Славен изумлённо хлопнул глазами, не веря, что его и впрямь готовы отпустить. Лишь потом дошло: без Ясны. Она тут останется. Клесх не дурак.
– Я вернусь и всё расскажу, – ответил Славен. – Всё, что узнаю. Обещай ничего не говорить моей жене.
Обережник пожал плечами.
– Мне от её слёз никакой пользы.
Славен задумчиво потёр подбородок и осторожно спросил:
– А кого ты мне в сопутчики дать вознамерился?
Глава Цитадели на мгновение задумался и ответил:
– Никого. Он мне тут пригодится. Иначе как я узнаю, что ты дошёл, куда отправляли? Но я вас познакомлю.
Глава 4
Уже несколько дней Клёна почти не выходила из своего покойчика. Цитадель её пугала. Да ещё постоянно снились кошмары. Первые ночи девушка провела в комнате отчима. Засыпала на соседней лавке, прижимая к лицу старую шаль, которая ещё пахла мамой.
Слёзы катились, катились, катились. Биение сердца глухими ударами отдавалось в затылке, темени, висках. Голова сразу же начинала болеть. Главное – не всхлипывать, не то Клесх проснётся. Спит он крепко, но рыдания его будят. А отчим без того не высыпается и лицом чёрен. Почти не ест. Седины в волосах добавилось. Складка между бровями залегла глубже.
Клёне было жалко его, молчаливого и окаменевшего. В нём будто жизнь остановилась и замерла. Как и в ней.
– Ты что такая бледная? – спросил Клесх как-то вечером.
– Голова болит, – виновато ответила девушка.
– А чего ж молчишь? Идём.
Он повёл её в соседнее крыло. Там пахло травами и воском. В одном из покоев, где с потолка свисали пучки сушенины, а на полках стояли ряды горшков и корча́жек[2], мужчина с изуродованным лицом готовил на маленькой печурке духмяное варево. Варево весело булькало, источая запах девятильника и мёда.
Клесх подтолкнул падчерицу.
– Ихтор, погляди, чего с ней. Белая вся. Говорит, голова болит.
Клёна сробела и, отводя взгляд, чтоб не смотреть на развороченную пустую глазницу целителя, опустилась на краешек скамьи. Из-под стола выглянула рыжая кошка, зевнула во всю пасть, неспешно направилась к гостье, запрыгнула на колени и боднула ладонь: гладь, мол. Девушка провела пальцами вдоль рыжей спины. Прикрыв янтарные глаза, кошка довольно заурчала. Хорошо ей: ни тревог, ни забот.
Тем временем на затылок Клёне легли тяжёлые руки. Под кожей будто рассыпались горячие искорки. Девушка хихикнула. Щекотно! Но головная боль отступила.
– Она очень сильно ударилась, Клесх. – Послышался сверху голос лекаря. – Кость треснула вот тут. Теперь уже ничего, не страшно. Видать, Орд поработал, но дара излечить её совсем у него не хватило. Ежели б раньше она ко мне попала… В ушах шумит у тебя? – спросил он у Клёны.
Та кивнула и сказала виновато: