Пленники раздора - стр. 10

Славен вскинул глаза на сторожевика и спросил глухо:

– Зачем ты так, а?

Елец промолчал. Он и сам не знал зачем. Оттого было ему ещё поганее, чем Славену.

На смену вчерашней метели пришёл погожий день, яркий, искрящийся, безветренный. Сугробы намело сыпучие, глубокие, но огромный лось легко тянул крепкие сани. В лесу было тихо. Деревья под шапками снега стояли торжественные и тёмные. Красиво. Но Ясна, сидевшая в санях едва не по самые глаза укутанная в меховое одеяло, еле сдерживала слёзы. Она не понимала, куда и зачем они едут, отчего их, будто провинившихся, вырвали из дома, разом лишив всего, что было: покоя, уверенности, достатка, привычной жизни.

Пока рубили головы курам и резали кабана, Ясне всё казалось, будто сон ей дурной снится, потому что зачем обережникам, всегда таким приветливым и благодарным, лишать хозяев заимки всего немудрёного добра? Но когда мужчины вошли в хлев и оттуда испуганно, тревожно замычала Ночка, Ясна зарылась лицом в тканку, устилающую лавку, и разрыдалась.

– Родная моя… – Славен зашёл в избу, сел рядом с женой, обнял, притянул к себе, но она никак не могла успокоиться и продолжала глухо стонать у него на груди. – Сама подумай, до Цитадели путь неблизкий. Кто за скотиной ходить будет? А так… хоть мясо. Сама ведь понимаешь: ни сёстры, ни мать с отцом свои подворья не кинут ради нашего. Да и страшно им будет здесь одним, в лесу-то. Это мы уж привыкли. А корова… Ну что корова? Другую купим!

Он гладил её по волосам, убаюкивая. Но Ясна внезапно вырвалась, оттолкнула мужа. В глазах полыхнул гнев.

– Зачем мы им нужны? Чего они притащились? Не говорят, не объясняют! Что нам в той Цитадели? Почему ты их слушаешься?!

Она говорила, захлёбываясь слезами, но в этот миг от двери донёсся спокойный голос Велеша:

– Не серчай, хозяюшка, иначе нельзя. Надысь у Курихи разорили такую же вот заимку. Всю семью разорвали. А в Цитадели вам будет защита. Сорока вон прилетела оттуда: глава просит охотников к себе. Народ прибывает, кормиться как-то надо. Да и тебе дело найдут.

Его слова не убедили женщину, но рыдать и причитать она перестала. Славен посмотрел на обережника с благодарностью. Однако взгляд колдуна был пустой и остановившийся, будто говорил он это всё через силу.

А нынче Ясна сидела в санях. Рядом покачивалась обёрнутая в холстину кабанья туша и связки забитых, но неощипанных кур, да стоял короб, в котором лежала изрубленная на куски Ночка. Уже и не верилось, что ещё утром хозяйка доила её, угощая подсоленной горбушкой.

Под полозьями всё скрипел и скрипел рыхлый снег. Бежали мимо деревья, мелькали кусты.

Едва выехав на большак, путники увидели двух обережников: колдуна и ратоборца в посеребрённых инеем кожухах.

– Наши, – сказал непонятно кому Елец, придержав своего жеребца.

Славен тоже натянул вожжи. Лось остановился, подрагивая боками. Ясна испуганно посмотрела на незнакомцев. С недавних пор она вдруг стала бояться тех, кого раньше почитала как защитников и кому верила безоглядно.

– Мира в пути, – сказал Велеш. – Эк вы ловко обернулись, точно к условленному сроку.

– Мира, – ответил незнакомый Ясне вой. Голос у него был пересушенный, усталый. – Как сказали, так и приехали.

– Лесана?! – спросил колдун недоверчиво, но радостно.

– Я, Велеш.

Ратоборец грустно улыбнулся. И лишь теперь стало понятно, что это не парень, а девка.