Пленница Дикаря - стр. 42
Прежней Ады больше нет и не будет... Но присутствующий в моем сердце Говард все же не дает окончательно забыть, кто я, и что я должна вернуться домой... к нему. Смогу ли я вернуться к прежней жизни? Смогу ли принять нежного Говарда после дикого зверя? Не знаю... Знаю одно: сейчас я не могу оставить Дикаря одного... и не знаю почему. Даже не хочу себя об этом спрашивать. Просто делаю то, что считаю нужным в данный момент, а последствия... А последствия буду разгребать потом...
Я тяжело вздыхаю, стараясь заглушить в себе взбунтовавшийся отряд мыслей. В этот момент Конор возвращается в комнату с новой бутылкой, и вручает ее мне вместе с чистой тряпкой, похожей на марлю.
Он садится на кровать и демонстративно расправляет свою грудь. Я вновь опускаюсь перед ним на колени и, намочив тряпку содержимым из бутылки, невольно морщусь: крепкий запах спирта вперемешку с еловым ароматом ударяет прямо мне в нос. Но, постепенно привыкая к «благоуханию», я начинаю аккуратно промакивать рваные борозды на его коже.
Слегка отодвинув меня в сторону, Конор наклоняется и, взяв бутылку, поливает прямо из нее себе на грудь. А из его рта вырывается рычание, и губы мгновенно искривляются в неприятном оскале. Не медля ни секунды, он алчно припадает губами к горлышку и запивает свою боль. На что я лишь отрицательно качаю головой, глядя на него исподлобья.
— Алкоголь лишь на время заглушит твою боль, а после будет только хуже, — ворчу себе под нос и промакиваю его грудь более интенсивно.
Конор захватывает мой подбородок большим и указательным пальцем и слегка задирает мне голову. Его глаза как крепкий кофе с коньяком — опьяняют разум и будоражат кровь. Не люблю кофе, но глядя в бездонный взгляд Дикаря, я чувствую себя настоящей кофеманкой, которой необходима очередная порция этого бодрящего напитка.
Конор вырывает меня из странного гипноза, поднеся к моим губам бутылку, из которой доносится резкий запах, что вновь ударяет мне глубоко в нос.
Я брезгливо морщусь и тут же отдергиваю лицо.
— Я не буду пить это гадкое пойло, — огрызаюсь я.
— Ук [Пей], — жестко приказывает Дикарь.
— А если не буду? Заломаешь и зальешь в глотку силой? — я сдвигаю брови, устремляя взгляд прямо на варвара.
Он слегка подается вперед и ухмыляется, скользя шероховатыми пальцем по моей губе.
— Ниш каль таку минага [Твои губы как черника], — пристально смотрит на них, очерчивая пальцами контур, и снова подносит эту чертову бутылку к моему лицу.
— Ук [Пей], — на этот раз в его голосе я не слышу приказа, лишь просьбу. Я перевожу на него недовольный взгляд, и даю согласие, приоткрыв рот. Он подносит горлышко еще ближе — я обхватываю его губами и слегка задираю голову назад, опрокидывая в себя горькое содержимое. Огненная жидкость мгновенно обжигает меня изнутри, и я отстраняюсь от бутылки, с трудом подавляя кашель. Мне приходится зажать ладонью рот и, подняв брови домиком, я смотрю на Дикаря снизу вверх, замечая, как его окровавленная грудь слабо содрогается от тихого смеха.
— Акичита вин [Воинственная женщина],— горделиво говорит Дикарь низким басом и делает очередной глоток мерзкого пойла. Но я опять выхватываю у него бутылку и незамедлительно поднимаюсь с колен — теперь я возвышаюсь над Конором. Только обрадоваться своей маленькой победе я не успеваю. Он, не теряя возможности, по-хозяйски запускает мозолистую ладонь мне под рубашку, обжигая своими требовательными прикосновениями обнаженную кожу ягодиц.