Пластическая хирургия по-русски - стр. 28
– Приезжий, – не стал отрицать Мика.
И он, и Болек уже думали завернуть на попятный двор: Мика решил не выглядеть гурманом и снобом и всё-таки попробовать сока со льдом, а бармен готов был исправиться и нацедить гостю Вольнореченска новую порцию джуса из стоявшей в холодильнике бутылки.
Но тут в относительно миролюбивый «конверсейшен» между пивным брюхом и Флысником вмешался сосед Мики справа – огромный рыжий детина, стриженный под полубокс.
– И скоро ли назад домой собираешься? – ёрничая, спросил он у Мики, не стесняясь демонстрировать в мерзкой ухмылке свои плохие зубы.
Мика неторопливо взял в руку стакан с соком:
– Как только накостыляю тебе по шее, приятель.
Тот, не вставая с табурета, со всего плеча нанёс Мике удар, который, казалось, мог бы свалить с ног и бронтозавра. Вернее, не нанёс, а лишь попытался нанести, ибо мощнейший левый хук ушел в «молоко», а Мика как сидел на своём месте, так и остался сидеть, приветливо улыбаясь обладателю не знакомых с «Блендамедом» зубов.
Детина сполз с табурета и из более удобного положения повторил удар, теперь уже с правой. Повторил с тем же нелепым результатом.
– Остынь, дружище! – ласково урезонил его Мика и выплеснул в будто вырубленную тупым топором рожу нетронутую порцию сока вперемешку с мелкими кубиками льда.
– Покушай, покушай! – не к месту затараторил попугай.
Болек Поливка тихонько вздохнул. Он не любил драк и разборок, но давно покорился судьбе. Драку в баре Болек считал такой же традиционной, обязательной, неизбежной и просто необходимой вещью, как тот знаменитый стакан, что с раннего утра до позднего вечера протирают, надраивают и полируют тысячи и тысячи барменов по всему белу свету. Потасовки в его заведении вспыхивали из-за сущих пустяков, буквально на ровном месте, и эта, в которой яблоком раздора стал обыкновенный пищевой лёд, была ничем не лучше и не хуже других.
Мика Флысник двумя короткими, хорошо выверенными точными движениями послал в нокаут своего правого, а затем и левого соседа, поспешившего было на помощь рыжему земляку. Бросив карты, из-за столиков поднялись ещё несколько человек и вразвалочку направились к стойке в благих намерениях утихомирить чужака, но бесподобный Мика довольно скоро дал им всем понять, что чувствует себя в баре «При деньгах» совсем как дома. Толпа окончательно отвернулась от телевизора, предпочтя бой местного значения профессиональной схватке на звание чемпиона какой-то там лиги в такой-то весовой категории. И немудрено: драка в баре выглядела, пожалуй, более живой и непосредственной.
Когда Мика вырубил пятого или шестого завсегдатая, Поливка подал незаметный для несведущих знак, быстро и легко прекратив жаркое «ледовое побоище».
Мика поднял над головой сплетённые ладони и, подарив залу два-три сердечных приветствия, вернулся к стойке. Стряхнув с лацкана ну очень спортивного пиджака несуществующую пылинку, он вновь устроился на табурете и будничным голосом попросил слегка взволнованного бармена:
– Холодного апельсинового сока!
Поливка нырнул в холодильник, не желая гневить уверенного в себе незнакомца. Хотя интересно было бы попробовать.
Мика не опустошил и половины стакана, как возле него возник, будто мгновенно вырос из-под земли, чумазый бродяга с помятым, словно изжёванным, лицом, одетый в драный тёмно-синий пиджак, помнивший, вероятно, эпоху патефонов, пропеллерной авиации и ламповых радиоприёмников, из-под которого выглядывала грязная, а ля Полиграф Полиграфович Шариков, голубая майка. Расползающееся по швам тряпьё скреплялось потёртой ремённой портупеей.