Пластическая хирургия по-русски - стр. 29
Обратив к Флыснику страждущий взор, бродяга состроил жалобную гримасу и, косясь на стакан с соком, завёл сипловато-патефонную канитель:
– Слушай, друг, оставь мне маленько… этого. Тут такая история приключилась… – И, встретившись взглядом с непроницаемым лицом Флысника, торопливо добавил: – Ты не думай ничего такого. Я не задарма, не на халяву – я тебе взамен газету дам. – Он протянул Михаилу сложенный вдвое или вчетверо претенциозный местный листок, вероятно, уже несколько дней служивший ему то простынёй, то скатертью, то одеялом. – Вот, морнальная газета! На сто процентов маргинальная – стоит твоего недовыжатого сока!
Мика несколько секунд пристально рассматривал бродяжку, не замечая подаваемых барменом знаков, затем передал напиток страждущему босяку.
– Твою историю я давно знаю, приятель. А газету оставь себе: я очки дома забыл.
– Ништяк макар-вода, – непонятно пробормотал бродяжка, с благодарностью принимая стакан. Он с жадностью сделал несколько шумных глотков. – Надавили, сволочи, из китайских яблочков… Зашибиссимо!..
– Хор-роший мальчик, хор-роший мальчик! – надсаживаясь, заверещал попугай, отпуская комплимент не то Флыснику, не то бродяге.
Мика Флысник соскользнул с табурета и, мысленно чертыхнувшись, поплёлся к выходу.
* * *
В то время как Мика предпринимал не совсем удачные попытки утолить жажду апельсиновым соком, в задней комнате бара «При деньгах» сидели за большим столом четыре человека, которым весьма подходило определение «тёмные личности». Сами они предпочитали называть друг друга давно и прочно приклеившимися к каждому кличками, хотя окончательно не забыли свои настоящие имена.
Один из сидевших за столом, Владимир Рябцев, носил прозвище Ляпа. Это был крепко сбитый круглолицый светловолосый парень с хорошими зубами, улыбчивый и с виду дружелюбный. Рябцев некоторое время подвизался геодезистом в какой-то полулиповой строительной конторе, пока не понял, что там он ни в жизнь не построит свой многобашенный замок. Ляпа любил лёгкие деньги и крепкую выпивку и выполнял в квартете известную роль рабочей лошадки, вероятно, отданную ему навечно из-за его короткого псевдопролетарского прошлого.
Михаил Жулин по кличке Нафаня был, пожалуй, самым развитым и толковым из всех четверых. Среди знавших его людей он слыл ходовым, ловким малым, маракующим в технике. Цыганского вида брюнет с близко посаженными хитрыми глазами и жёсткой чёрной щетиной, из-за которой он всегда выглядел небритым, Жулин, как и Ляпа, в отличие от двух других приятелей имел небольшой трудовой стаж. Некоторое время он работал инженером на оборонном машиностроительном заводе – вот умора-то! Затем Михаил ушёл на вольные хлеба, попробовав зарабатывать на жизнь не то заваркой презервативов, не то автомобильных покрышек. Но на этом «резиновом» поприще ему не удалось поймать за хвост капризную птицу удачи. Мишаня прекратил вулканизировать кондомы и покрышки и сменил родной уездный городишко на областной Вольнореченск.
Виталий Орешин ещё с детских лет заслужил прозвище Вертляк. Небольшого роста, ловкий, суетной и подвижный как ртуть, Вертляк ходил слегка подседая и выворачивая наружу носки, при этом потешно разбрасывая руки далеко в стороны. Говорил он, как и ходил, быстро, суетно и неразборчиво. Прошлое Виталика было неясным, однако все знали, что он никогда и нигде не работал да и не совсем понимал, что это такое – трудиться на благо общества.