Письмо из прошлого - стр. 71

- Я вызываю врача. – Произнес он побелевшими от волнения губами.

- Зачем? – Маша тряхнула копной непослушных волос. – Со мной все в порядке.

- Ты не воспринимаешь реальность.

- Воспринимаю.

- Разве? – он всё так же стоял над ней, всматриваясь в ее лицо – блеск её глаз кричал о безумстве.

Она же, удобней устроившись на полу, закинула нога на ногу и спросила, чуть улыбнувшись:

- О чем ты?

- Маша. – Максим предостерегающе выкинул руку вперед, пытаясь остановить ее еще до того, как она вновь бросится на него. – Твой отец...

- Замолчи! – она не дала договорить ему и все-таки бросилась на него, заревела как раненый зверь.

- Успокойся!

- Ты врешь! Врешь! Ты все придумал!

- Да зачем мне это? Как я мог такое придумать?! – он крепко сжал ее руки, повалил на кровать, прижал запястья к матрацу. – Ты что опять ничего не помнишь?

Максим с одолевающим его сомнением заглянул в ее глаза и в ужасе отпрянул – в ее глазах жила пустота и лишь лихорадочный блеск зрачков освещал этот омут.

Оглушительный вой сирены скорой помощи, больница, капельницы, уколы, долгие ночи сомнений и страха за то, что ничего уже не вернуть. Но тьма отступила так же неожиданно быстро, как и пришла, поглотив их. Февраль ушел. Наступила весна.

Маша пришла в себя, когда яркое солнце заглянуло в палату, а за окном пожилой дворник вдруг уронил на асфальт ведро, и то со звоном покатилось по пустынной дорожке. Открыла глаза и сразу все поняла. Все вспомнила и приняла.

Сколько часов подряд она размышляла над событиями своей жизни, она не знала, но когда веки стали тяжелеть от усталости, твердо решила – раз ее никчемная жизнь зачем-то продолжается, то продолжит она ее достойно. Маша кивнула в такт своим мыслям, посмотрела на яркое весеннее солнце, пробивающееся сквозь больничное окно и щедро греющее лучами ее кровать. Оно ласково освещало теплым светом ее тонкие бледные руки с синими ручейками вен, худое заострившееся лицо. Маша коснулась пальцами потрескавшихся губ, облизнула их и вздрогнула, когда дверь палаты открылась – коридор – медсестра прошла мимо с подносом лекарств, а затем в дверях появилась пожилая родственница. Явилась – не запылилась.

Родственница изменилась. Седина, старательно маскированная раньше краской для волос, теперь густо украшала виски и затылок, а морщины на лбу, казалось, стали глубже.

- Что вам надо? – прозвучало грубо. Маша отвернулась к окну – вид внутреннего двора больницы ей нравился больше.

- Навестить тебя пришла.

- Я не просила.

- Как ты? – проскрипела бабка и прошаркала к ее кровати.

- Замечательно. Лучше всех.

- Язвишь? – кресло у кровати скрипнуло. – Значит, оживаешь.

- Оживаю – как сорняк! – Маша повернулась. – Пролил, наконец, долгожданный дождь, и я вновь готова цвести и пахнуть.

- Вот к чему это? – Баба Лида недовольно поморщилась. – Теперь все наладится.

Маша хмыкнула:

- Когда-то я уже это слышала. Ну да, прогресс на лицо. Налаживается!

- Теперь, все будет по-другому. Я постараюсь!

Маша скривилась:

- Вы уже один раз пытались. А вообще, я вас понимаю – зачем вам такой балласт как я.

- Хватит тебе, не злись. – Родственница постаралась придвинуть больничный стул ближе, но тот не поддался. – Главное сохранить себя, свой внутренний мир.

- Чего? – Маша снова зло хмыкнула, провела рукой по коротким взъерошенным волосам. – Какой мир? О чем вы? Тот мир давно уже повяз во мгле.