Письмо из прошлого - стр. 73

Она взяла зеркало – вот тому доказательство – чуть нахальный, глубокий от боли, взгляд, улыбка, фальшивая, но не спадающая с лица. И наивности нет – испарилась, как талая вода по весне.

Дверь в палату открылась, когда Маша убирала зеркало. Она с надеждой обернулась, но нет, это был не он.

- Зачем вы ко мне приходите? – Маша болезненно сморщилась, потрогала пальцами катетер в запястье правой руки – может, это лекарство на нее так подействовало?..

Она не звала родственницу и не ждала, а потому, радости не проявила, лишь равнодушно скользнула по ней – в мокром от дождя старом пальто – взглядом. Родственница устало выдохнула, присела на стул, жалуясь, что пришлось подниматься пешком на четвертый этаж. Лифт не работал. Переведя немного дыхание, баба Лида выложила на прикроватную тумбочку пакет яблок и снова села.

- Я не нужна вам. Мы знаем это обе. Можете, больше не приходить.

- Я несу ответственность за тебя.

- Нет никакой ответственности. Не надо, я освобождаю вас от этого. Скажу больше – мне не слишком приятно ваше общество.

- Взаимно.

Они встретились взглядами, Маша немного смутилась – родственница выглядела жалко – морщинистое лицо, осунувшиеся плечи, повезшие грустью выцветшие глаза. Уставшая и промокшая. И все же пришла к ней.

- Правда, не утруждайтесь. Я не обижусь.

- Не могу я так.

Родственница вздохнула, Маша кивнула на яблоки:

- Спасибо.

Несколько минут сидели, молча, Маша смотрела в окно, а родственница все тяжело дышала, но немного успокоив дыхание, сказала:

- Тебя выписывают раньше. Завтра.

Маша кивнула – она готова, посмотрела на дверь – он не приходил. Она откинулась на подушки, вздрогнула, узнав, что переведена в Областной техникум сельского хозяйства на такую же специальность.

- Такой ажиотаж вызвала твоя болезнь. В местных газетах даже написали и по телевизору в новостях говорили! Осталась одна, потеряв родителей в столь юном возрасте, без образования и денег, от горя умом чуть не тронулась. Раздули! Заняться же больше нечем. Какую-то историю про изнасилование приплели, ходят слухи...Это правда?

- Нет!

Родственница выдохнула.

- В общем всем до тебя теперь есть дело. Даже сверху! Моралисты всякие. Надо же общественности пыль в глаза пустить. Люди любят такие истории. В техникум устроили за неделю, интервью у меня брали. Черт знает что происходит! Не знал бы никто, а так...Все решено.

Маша выдохнула.

Значит, назад дороги нет. И его нет. Долго же она, видимо, здесь пробыла. Все успели сделать. Теперь у нее новый дом и новая жизнь.

- А где он? – спросила Маша тихо, когда родственница, откашлявшись, замолчала.

- Максим твой? – старуха недовольно фыркнула, покачала головой. – Ни к чему тебе эта связь, мала еще. Надо за голову браться, а не дурью маяться.

- Он – не дурь. Он все, что у меня осталось.

- Не говори ерунды! – Баба Лида недовольно скривилась. – Задурил тебе голову.

- Нет! – Маша резко села на кровати, катетер с капельницей больно дернул руку, она вскрикнула и горько заплакала, но не от боли, а от того, что его нет рядом.

- Ну, всё, всё! Успокаивайся, Маша. – Незнакомый женский голос звонкой трелью прозвучал в палате.

Маша замолчала, убрала руки с лица – незнакомка взяла стул и, поставив, его напротив кровати, села. Потому, как она переглянулась с родственницей, Маша поняла – они знакомы.