Песнь Великой Любви. Воин света. Тысячу лет спустя - стр. 3
– Люди! – закричал, им Илья. – Человека можно повесить на виселице, но Истину, которая в нём, не повесишь…
– Что он сказал? – переспросили некоторые. И те, у которых были уши, услышали, повторили другим, что сказал мальчик.
– А-а-а… – сказали не умеющие слышать.
– Люди! – продолжал Илья. – Да будьте сынами Отца вашего Небесного…
– Что-что?
– Будьте сынами Отца нашего Небесного… – повторили умеющие слышать.
– Ибо Он повелевает Солнцу восходить над злыми и добрыми…
– …Он велит Солнцу восходить над злыми и добрыми… – повторили имеющие уши.
Мальчик с башни умолк.
Собравшиеся на площади начали обсуждать, что было сказано сверху, да ещё выяснять, кто мальчик, который вверху, не от Юпитера ли он послан?
Рабочие взяли молотки и продолжили строить виселицу.
Площадь заполнилась до отказа.
Всё происходило так, как видел Илья.
Вот выводят Юстиниана, возводят на виселицу. Караул выводит Августу и ещё двух женщин, ставят их перед виселицей – пусть смотрят.
Выходит главный судья в сопровождении судей. Он поднимает руку, толпа стихает. Главный судья объявляет приговор:
– Этот человек – предатель… Предал всех римских богов, Римскую империю, римский сенат, римского императора… Предал римлян…
– Смерть ему… – вопит толпа.
– Потому римский суд приговорил его к смерти…
Толпа предвкушает зрелище и вопит: «Смерть… Смерть».
Главный судья поднимает руку. Толпа стихает. Главный судья открывает рот, чтобы продолжить обнародование приговора.
И в это мгновение с высоты башни зазвучал голос мальчика:
– Люди!.. Он не предатель, а самый преданный… Его осудили не потому, что он предал, а потому, что не предал Бога своего – Иисуса Христа…
– Что-что? – спрашивают те, у которых нет ушей, чтобы слышать.
Им объясняют имеющие уши и умеющие слышать:
– Он не предал Бога своего – Иисуса Христа…
– А-а-а-а…
– Кто он? – спросил главный судья главного палача.
Тот пожимает плечами, мол, не знаю.
Главный судья опять призвал толпу к тишине и продолжил:
– Слушайте меня… Римский суд милосердный. Осуждённому, так как он из знатного рода, предлагается выбирать: или убить себя любым оружием воина, или он будет повешен…
Толпа ждёт, что же выберет осуждённый.
Юстиниан выбирает первый способ смерти.
Перед ним кладут оружие: меч, копьё, кинжал.
Юстиниан выбирает меч.
Ему протягивают меч.
Юстиниан протягивает обе руки, на которых вместо кистей висят кости.
– О-о-о-о… – вырвалось у толпы.
Сверху звучит голос мальчика:
– Люди, его ночью пытали, заставили опустить руки в кипящее масло… Видите, у него нет кистей… Но он не предал Христа…
– Что-что? – спрашивают глухие.
Люди, умеющие слышать, объясняют и указывают пальцем в сторону осуждённого:
– Видишь, нет у него кистей на руках…
– А-а-а-а… – говорят те.
– Кто он? – обращается главный судья к главному палачу.
Тот опять пожимает плечами.
– Слушайте меня… – призывает главный судья толпу. – Последнее слово осуждённого…
Юстиниан обращается к толпе:
– Пусть этим мечом пронзит мне сердце любой римский воин… Пусть сделает это вместо меня…
Сразу выпячиваются из толпы римские воины – желающих много.
Сверху раздаётся глас:
– Взявший меч от меча погибнет…
– Что-что? – спрашивают глухие.
Но воины поняли и тут же попятились назад, спрятались в толпе.
Главный судья растерян.
А сверху опять звучит:
– Не судите да судимы не будете…