Песнь нартов. Тени Золотого древа - стр. 9

– Я вернусь, – сказала она, и голос её дрогнул. – Но я должна идти. Если Хамида права, если Древо – наша надежда, я найду его. Для Схауа. Для всех нас.

Хабиб отвернулся, его плечи опустились, как под тяжестью горы.

– Тогда иди, – сказал он тихо. – Но возьми мой клинок. Он служил мне в дни славы. Пусть теперь служит тебе.

Амира кивнула, её горло сжалось от непролитых слёз. Она вошла в дом, где Аслан ещё спал, и собрала свои вещи: плащ, нож, флягу с водой и узелок с лепёшками, что оставила Хадижат у порога. Клинок Хабиба, длинный и тяжёлый, с рукоятью, обмотанной кожей, лёг в её руки, как старый друг. Она повесила его на пояс, чувствуя его вес, что придавал ей решимости.

Когда она вышла, солнце уже поднялось над горизонтом, заливая деревню светом. Хамида ждала её у тропы, её посох стучал по земле, как метроном судьбы.

– Ты решила, – сказала старуха, и это не было вопросом.

– Да, – ответила Амира. – Восток, к Шхафиту. Ты пойдёшь со мной?

Хамида покачала головой.

– Мой путь здесь, девочка. Но я дам тебе совет: найди Казбека, одинокого волка, что бродит в горах. Он знает тропы, что ведут к Шхафиту, и тайны, что старше меня. И берегись – тьма уже чует тебя.

Амира кивнула, её взгляд устремился к горам, что высились на востоке, тёмные и молчаливые. Она сделала первый шаг, и ветер подхватил её, как крылья, унося вперёд, к судьбе, что ждала её за горизонтом.

Солнце клонилось к закату, когда Амира покинула Тхач, оставив позади дым очагов и шёпот деревни, провожавшей её, словно прощальную песнь. Горы вставали перед ней стеной, их вершины, увенчанные снегом, сияли в последних лучах дня, словно короны древних царей. Тропа, ведущая на восток, к пику Шхафит, была узкой и извилистой, усыпанной камнями, которые скользили под ногами, словно предатели, готовые сбросить её в пропасть. Ветер, её спутник, дул ей в спину, подгоняя, но теперь в его голосе слышалась тревога, которая заставляла Амиру сжимать рукоять клинка Хабиба сильнее, чем нужно.

Она шла уже несколько часов, когда тьма начала сгущаться, словно чернила, пролитые на небеса. Звёзды загорались медленно, их свет был слабым, почти робким, словно они боялись смотреть на землю. Амира остановилась у ручья, журчавшего между камнями, его воды были холодны, как дыхание зимы. Она опустилась на колени, наполнила флягу и плеснула водой в лицо, смывая пыль и усталость. Её отражение в струях было размытым, но золотисто-карие глаза, в которых отражался свет, вспыхнувший в ней утром, смотрели на неё как чужие.

– К Шхафиту, – прошептала она, повторяя слова Сосруко из видения. – Но где ты, Казбек, одинокий волк? – Она вспомнила совет Хамиды, но горы молчали, и только ветер отвечал ей, шелестя в ветвях одиноких сосен, цеплявшихся за скалы.

Амира поднялась, её ноги ныли, но она не позволяла себе отдыхать. Видение у священного камня горело в её памяти: Золотое Древо, тени с багровыми глазами, полный тоски голос Сосруко. Она не понимала, что это значит, но чувствовала, что каждая минута промедления приближает что-то страшное. Тлисы были лишь началом, мелкой угрозой по сравнению с тем, что шептала Хамида. Тьма шевелится. Амира стиснула зубы и шагнула вперёд, её тень, длинная и тонкая, тянулась за ней, как призрак.

Ночь опустилась внезапно, как удар молота. Луна, которая ещё недавно освещала ей путь, скрылась за тучами, и мир погрузился во мрак. Амира достала из узелочка кусок лепёшки, отломила краюшку и съела, запивая водой из фляги. Её желудок урчал от голода, но она не замечала этого – её мысли были заняты другим. Она думала о Хабибе, об Аслане, о деревне, которая осталась позади. Успеет ли она вернуться? Сможет ли она найти Древо, о котором пели сказки? И что, если Хамида ошиблась и она – не та, кого зовёт судьба?