Песнь нартов. Тени Золотого древа - стр. 8

Но равнина не была пуста. Тени двигались в траве, тёмные и бесформенные, их глаза горели багровым, как угли в очаге. Они ползли к Древу, их когти оставляли чёрные шрамы на земле, а вой, что вырывался из их глоток, был полон голода и злобы. Амира шагнула вперёд, её рука потянулась к ножу, но он исчез – здесь не было оружия, только она и свет, что звал её.

– Кто ты? – крикнула она, и голос её разнёсся над равниной, как гром. Тени замерли, их головы повернулись к ней, и в их взглядах она увидела не только ярость, но и страх.

– Я то, что было, – ответил голос, и он шёл не от теней, а от Древа. – Я то, что есть. Я жизнь, что держит мир. Но я слабею, дочь моя. Тьма, что спала, пробуждается, и корни мои истончаются под её когтями.

Амира шагнула ближе, её ноги дрожали, но она не могла остановиться.

– Почему я? – спросила она, её голос дрогнул. – Я не нарт, не героиня. Я дочь Схауа, и мой род умирает.

– Ты больше, чем думаешь, – ответил голос, и в нём была печаль, что сжала её сердце. – Кровь нартов течёт в тебе, кровь тех, кто коснулся меня в дни великой битвы. Ты – последняя, кто слышит мой зов. Найди меня, или свет угаснет навсегда.

Видение дрогнуло, и перед Амирой возникла фигура – не тень, не демон, а человек, чья броня сияла, как звёзды, а волосы пылали, как факел. Сосруко, она узнала его мгновенно, хоть никогда не видела. Его глаза, глубокие и усталые, смотрели на неё, и в них была та же тоска, что звучала в голосе Древа.

– Мы сражались, – сказал он, и голос его был подобен грому, что катится по горам. – Мы победили, но не до конца. Саусрык не мёртв, он ждёт. И теперь твой черёд, дочь крови нашей.

– Я не готова, – прошептала Амира, её руки сжались в кулаки. – Я не знаю, как найти тебя. Я не знаю, кто я.

Сосруко улыбнулся, и в улыбке его была горечь.

– Никто не готов, когда зовёт судьба. Но ты поймёшь, шаг за шагом. Иди на восток, к пику Шхафит, где мы стояли в последний раз. Там начнётся твой путь.

Свет вспыхнул ярче, и видение исчезло. Амира снова стояла у священного камня, её колени дрожали, а руки всё ещё чувствовали тепло Древа. Ветер стих, оставив лишь тишину, что звенела в ушах. Она поднялась, её взгляд упал на руны, что теперь казались ей не просто знаками, а картой – путём, что вёл её к чему-то большему.

Она вернулась в деревню на рассвете, когда первые лучи солнца окрасили вершины в золото. Хабиб ждал её у порога, его лицо было серым от бессонницы, но глаза горели тревогой.

– Ты уходила к камню, – сказал он, и это не было вопросом.

Амира кивнула, её голос был тих, но твёрд.

– Я видела его, отец. Золотое Древо. Оно зовёт меня. И Сосруко… он сказал, что я должна идти.

Хабиб побледнел, его рука сжала посох так, что костяшки побелели.

– Это безумие, Амира. Ты не можешь верить видениям. Ты нужна здесь, с нами.

– Если я останусь, мы погибнем, – ответила она, и в её словах была уверенность, что родилась в ту ночь. – Тлисы вернутся, и не только они. Что-то большее идёт за нами, отец. Я чувствую это.

Он долго молчал, его взгляд блуждал по её лицу, словно искал ту девочку, что когда-то смеялась у его колен. Но перед ним стояла другая Амира – не дочь, а воин, чьи глаза горели светом, что он не мог понять.

– Если ты уйдёшь, кто защитит Аслана? – спросил он наконец. – Кто защитит меня?