Первые грозы - стр. 15
Дома мать накинулась прямо с порога.
– Нагулялась! Хорошо тебе!
Словно завидовала свалившемуся на дочь счастью.
– Отец твой тоже веселится! Такой концерт закатил, сиди и радуйся! – мать повернулась. Под левым глазом расцветал синяк. – Хоть бы сдох, пьянь проклятая!
Ню тихонько пробралась в комнату, села на кровать и заплакала. Тогда она ещё жалела мать.
– Иди полюбуйся! Вон на кухне валяется! – показалась в дверном проёме мать, растрёпанная, красная от криков. Схватила зарёванную дочь за руку и потащила в кухню. – Гляди, какой папка у тебя красивый! Хороший папка, да? Лучше мамки?
Вспомнила, значит, как в ответ на вопрос одной особенно дотошной тётки, кого Ню любит больше, папу или маму, растерявшаяся девочка прошептала: «Папу».
– Какая нехорошая девочка, – засмеялась тогда тётка. – Любить надо обоих, одинаково.
Сунула в руки шоколадку и ушла. А мать запомнила, носила в себе, чтобы однажды упрекнуть, ткнуть носом в нерадивого папашу.
– Нравится? Нравится? – кричала она, а Ню замерла от страха. Ей показалось, что отец в самом деле не дышит. С тех пор в ней прочно укоренилась привычка несколько раз вставать по ночам, пробираться на цыпочках к спящему отцу и, затаив дыхание, прислушиваться: дышит? Или нет? Знать необходимо заранее, чтобы подготовиться, иначе слишком страшно.
Раньше Ню любила играть в одну игру. Выбирала понравившихся ей людей и шла за ними. Следила, в какой магазин они зайдут, что купят, о чём станут говорить. Шла поодаль, выбирая окружные пути, чтобы «объект» не замечал её слежки. Больше всего ей запомнились мать с дочкой и высокий старичок с пышными усами. Мать и дочь обе были круглые и румяные словно булочки. От них даже пахло как от выпечки ванилью и корицей с тонкой ноткой карамели. Они всегда смеялись, обнимали друг друга толстыми белыми руками. Мать целовала дочь в макушку, а та в ответ хихикала, прижимаясь к пышной груди матери.
Жили они в частном доме со светло-зелёными стенами и кружевными наличниками под старину. В саду цвели гортензии, а из окон доносились звуки пианино. Как можно издавать такие прекрасные звуки такими толстыми пальцами для Ню осталось загадкой.
Старичок тоже жил в собственном доме. Не таком красивом и музыка из него не лилась. Каждую субботу он длинным окружным путём отправлялся в кондитерскую. Обходил почти весь город, а в конце заходил в магазин, где выбирал шесть пирожных и уже коротким путём возвращался домой, где ему навстречу выбегали шестеро ребятишек. Каждому доставалось по пирожному.
Ню ходила за старичком всё лето, а в конце августа кое-что произошло. Ню «нарвалась». Лет до десяти она часто «нарывалась». Так называла мать неприятности, в которые попадала дочь из-за своего острого языка. В тот день Ню сцепилась с мальчишками, гонявшими в грязной луже бумажные кораблики.
– Чего брызгаетесь? – закричала она. Ей до смерти захотелось научиться делать точно такие же кораблики, а выразиться мягче она не умела.
Нечего и говорить, что её не поняли и целиком окунули в злосчастную лужу. Ню сидела на скамейке и ревела, когда заметила знакомую фигуру. Старичок продолжал свой ежедневный обход. Девочка отправилась следом. К её удивлению он купил в кондитерской не шесть, а семь пирожных, и выйдя на улицу, предложил одно из них Ню. Она протянула руку и тут же заметила в стеклянной витрине отражение нечёсаной девочки в спущенных колготках и с грязными разводами на лице. Точь в точь маленькая попрошайка в одном из фильмов. Он и принял её за нищенку, никогда не пробовавшую сладкого. Ню стало стыдно и она убежала.