Перекрёстки детства - стр. 28
– Будешь трепаться, и тебя завалю. Так что, лучше молчи!
Жбанов, по его словам, сильно тогда напугался и, сжавшись в кресле, лишь молча кивал. Он слыл за пьяницу, вечно сочиняющим какие-то небылицы, в которые никто никогда не верил. Все только и делали, что над ним посмеивались, поэтому-то Равёнок, видимо, и решил, что Рюрику, даже, если он сболтнёт лишнее, всё равно никто не поверит. В самом деле, рассказы Рюрика не могли уже ничего изменить, да никто и не хотел ничего менять.
Жбанова, частенько заходившего к нам в гости, я запомнил, как всполошного, вечно поддатого мужичонку, небрежно одетого и плохо бритого, пахнущего вином и куревом, травящего байки и подмигивающего отцу на предмет выпить. Выше среднего роста, плотный, он напоминал весеннего медведя, весёлого и суетливого. К нам, детям, Рюрик относился хорошо, играл с нами в домики из спичек и учил делать самолётики из бумаги.
Через год после гибели отца сам Рюрик, попал, как всегда, по пьяни, в довольно неприятную историю, снова чудом оставшись в живых. Случилось это в январе месяце, когда некто Николай Соколов, в очередной раз выйдя из беспробудного месячного запоя и поругавшийся в хлам со своей женой, с которой всё не мог развестись, т.к. уходить ему было некуда, решил наконец-то бросить её и укатить на заработки в Сибирь. Однако, покинуть супругу, давно настаивавшую на разводе, Соколов решил не просто так, а за деньги. Получив с жены 200 р. за то, что оставит её и сына в покое и навсегда уедет подальше от них, он, однако, вместе с Рюриком, считавшимся его собутыльником, доехал только до ближайшего города, где они за неделю в компании таких же забулдыг и пропили все полученные деньги.
Делать было нечего, 200 рублей испарились, поэтому Соколову и Рюрику пришлось вернуться. Жил Николай в то время на горе, за Светловкой, где-то в районе роддома. Туда-то он и заявился, чтобы потребовать от жены ещё 100 рублей. Но, и получив деньги, оставить семью в покое не спешил. При сборах в Сибирь Рюрик показал Соколову самодельное охотничье ружьишко, смастыренное им из подходящего материала. И вот, пока Рюрик, похрапывая, отсыпался у себя в доме после очередного возлияния, Соколов, прихватив его ружьишко, направился к себе. Недельный запой не прошёл даром, в голове у него, видимо, что-то переклинило и желание отомстить, если не всему свету, то ненавистной жене, не оценившей его, полностью завладело им. Однако, жены Николай дома не застал, она как раз находилась на ночном дежурстве в больнице, лишь его 14-летний сын, Егор, вскоре вернулся из школы. Увидев отца опять пьяным, да ещё и с ружьём, он, от греха подальше, закрылся у себя в комнате, а рано утром каким-то чудом смог покинуть помещение, убедив батю, что уже пора идти в школу, на занятия. Но вместо школы Егорка побежал к матери, предупредить ту, что отец подстерегает её дома с ружьём и, возможно, хочет убить. Елена Михайловна сразу же позвонила в милицию и вскоре к больнице подъехал участковый Харев, муж нашей будущей учительницы математики, директора школы, Надежды Моисеевны. С ним в машине находились Кузовицын и Ливанов, женатый на дочери тёти Клавы, сестры нашей бабушки. Выслушав Егора, Харев решил, что проверить факт возможного наличия или отсутствия у Соколова оружия можно у Рюрика, и они рванули к нему. Заспанный Рюрик, помявшись, признался, что, скорее всего, ружьё у Соколова, всё-таки имеется, только это вовсе не серьёзное оружие, а так, пукалка, т.к. он, Жбанов, сам её смастерил из древнего ружейного ствола, да и патронов к этой пушке у него было всего около десятка. Услышав, что Соколов, по всей видимости, собирается расправиться с женой, Рюрик, будучи по натуре простым и добрым человеком, отважно вызвался всё урегулировать. Харев, справедливо рассудив, что если есть хотя бы минимальная возможность отговорить Соколова от опрометчивого шага, то её нужно использовать по полной, прихватил мающегося похмельем Жбанова с собой. Ещё затемно они с потушенными фарами подъехали к дому Соколова, вышли из машины и рассредоточились вокруг здания. Заранее обговорив, как станут действовать, они решили, что Жбанов сперва, как ни в чём не бывало, попробует договориться со своим дружком. Однако, планам их не суждено было осуществиться. Соколов не отвечал ни на стук в двери, ни на окрики Рюрика, пробежавшего пару раз под тёмными окнами и уверившегося в итоге, что Николай заснул после двух выпитых бутылок коньяка, упомянутых его сыном. Не оставалось другого выхода, как попытаться проникнуть в помещение, и первым опять же, окликая приятеля, двинулся бесстрашный Рюрик, а следом за ним, стараясь не скрипеть снегом, с пистолетом крался Ливанов.