Пепел заговора - стр. 16
В последних лучах солнца статуя богини словно улыбнулась, а где-то в саду запели птицы, будто отвечая на их молитву.
***
Золотые светильники, наполненные оливковым маслом, заливали зал тёплым светом, отражаясь в бирюзовых и лазуритовых инкрустациях колонн. Воздух был густ от ароматов жареного мяса, пряностей и дорогих благовоний.
На низких столиках из чёрного дерева стояли десятки блюд: жареные гуси в медовом соусе, рыба из Нила, запечённая в глиняных горшочках, финики, фаршированные орехами, свежий хлеб с тмином, гранаты и виноград, выложенные на серебряных подносах, кувшины с вином из оазисов Западной пустыни.
Развлечения не уступали разнообразию блюд. Танцовщицы в прозрачных льняных одеждах кружились под звуки арф и барабанов, их браслеты звенели в такт музыке. Фокусник из Нубии заставлял золотые кольца исчезать в воздухе, вызывая восторг у зрителей. Огненный жонглёр подбрасывал пылающие факелы, рисую в темноте причудливые узоры.
Небет, мать Камоса, восседала у ног фараона, облачённая в наряд, достойный царицы. На ней был надет калазирис из пурпурного виссона, расшитый золотыми пчёлами, шею украшал пектораль в виде крылатой Исиды, усыпанная лазуритом, на голове красовался парик с тонкими косами, перевитыми золотой нитью, руки украшали браслеты в форме змей, с изумрудными глазами.
Она подносила фараону кубок за кубком, её алые губы шептали что-то, от чего он улыбался.
За столами весело проводили время вельможи в белых плиссированных одеждах, жрецы в леопардовых шкурах, знатные дамы с конусами благовоний на головах.
Охранники в тени колонн наблюдали за всем, держа руки на рукоятях кинжалов, но оставаясь невидимыми.
Когда луна поднялась высоко, фараон поднялся с ложа, взял Небет за руку и удалился в свои покои.
А пир продолжался до рассвета.
В царских покоях, где воздух был тяжел от аромата сандалового масла и страсти, фараон, утопая в шелках и объятиях Небет, наконец ослабил узду своих мыслей.
– Сам Тот явился мне… – его голос, обычно твердый, теперь звучал томно, как усталый Нил в сезон спада вод. – В святилище… золотые символы в воздухе… «Храни чистоту крови», сказал он…
Его пальцы бессознательно сжимали запястье Небет, когда он говорил о новом храме, который возведет в честь бога мудрости – величественном, как сама пирамида Хеопса.
– Исидора… и Камос… – прошептал он, уже почти погружаясь в сон. – После праздника… жрецы вычислят день…
Его дыхание стало ровным.
Небет лежала без сна, её карие глаза сверкали в полумраке, как у хищницы в лунную ночь.
«О, боги…» – пронеслось в её голове, и губы сами растянулись в улыбке, которую она не смела показать при свете дня.
Её план, тщательно сотканный из лжи и святотатства, работал лучше, чем она могла мечтать. Жрец-обманщик сыграл свою роль безупречно. Фараон проглотил наживку, как неряшливый нильский окунь. Судьба Исидоры теперь была в её руках.
Она осторожно приподнялась, чтобы не разбудить повелителя, и подошла к окну. Где-то внизу, в садах, всё ещё слышался смех и музыка – пир продолжался, не ведая, какие решения созрели в этой спальне.
– Пусть праздник Хатхор придет скорее… – прошептала она, глядя на звезды, будто они были её сообщниками.
А затем вернулась в постель, к спящему фараону, уже представляя, как скоро её сын станет не просто мужем принцессы…