Пентакль. Пять повестей - стр. 21

– Даже так? – подал голос доктор. – Ты взаправду готов отказаться от реальной жизни?

– Еще как готов, Марк, – внутри поднималось чувство восторженного ликования. – Ты говоришь: реальность. А кто знает, что реально? Вижу, ты готов бороться за пациента. Не старайся, решение уже принято. Я не желаю жить в этом пустом мире, созданном не мной, с нелюбимой женой, в окружении врагов-конкурентов. Единственное, что могло бы меня остановить, это дети. Но их нет. Не сподобился завести. Все существование в работе, мрак ее побери. Каторга. Все! Это моя собственная жизнь, я волен ей распоряжаться. Звоните моему нотариусу. Он мигом подготовит все надлежащие документы о передаче руководства «Цикламена», опеку, завещание и др. После того, как подпишу бумаги, я в полном твоем распоряжении, профессор.

Пауза.

– Вижу, убеждать тебя бесполезно. Формально ты прав, – Исаев отвел глаза, – но как на это отреагирует твоя супруга?

– Она получит то, о чем так мечтала: деньги и власть. И прошу, не пускай ее сюда больше, это в твоих силах.

Удивительно, как стремительно готовится необходимая документация, когда работа щедро оплачена. Через пару часов все было напечатано, подписано и заверено.

Я свободен от этой суетливой обители миллиардов моих сородичей! Ничто не держит.

Еще полчаса, и уникальная аппаратура Ильи Ильича настроена, синхронизирована с нашими с ним мозгами, приведена в активный рабочий режим. Все готово к погружению.

Радом вторая кровать. На ней – профессор. Его череп (как и мой) облеплен множеством разноцветных электродов, в локтевом сгибе – острое жало капельницы под кусочком пластыря, лицо обращено ко мне, пухлые бледные губы шепчут:

– Готов, Димка?

– Да. И… зови меня Рон.

Раствор усыпляющего медикамента течет по пластиковым трубкам, попадая в мою кровь, распространяется по всему организму, одурманивая сознание, отключая его, погружая в состояние дремы.

Я не замечаю, как засыпаю.

Это больше похоже не на провал в привычное забытье, а на странное парадоксальное падение в кроличью нору, переход в сказку, написанную тобой, в иной слой бытия.

Получилось. Я дома!

Первое, что ощущаю – легкость, прилив силы. Гнет чужого мне мира позади. Здесь я всесилен, любим, счастлив.

Вечереет. На западе оранжевый бархат темнеющего неба переходит в кричащее буйство закатной феерии. Золото и янтарь светового потока уходящего за горизонт солнца пронзают ярко-рубиновые облака, создавая очередной шедевр, который не повторится никогда.

Под ногами заросли густой высокой травы, неистово волнующейся под порывами весеннего ветра. Девственную гладь равнины нарушают редкие кустистые образования, или одинокие высокие деревья, напоминающие колючую акацию.

Невдалеке пасется непуганое стадо диких орлоков. Крупная крикливая стая маленьких вьюрков зыбкой тучкой летит на ночлег, к далекому темному лесочку.

Саванна. Полог зелени настолько свеж, нов, незапятнан, что, кажется, будто он появился только вчера (возможно, так и есть).

Догадка о том, что я попал на оборотную сторону возрождающегося Кнолоса, окончательно укрепляется, как только замечаю невдалеке, в гуще зарослей, кристальный пик знакомой алмазной пирамиды.

Ух-х! – появившийся рядом профессор глубоко, с наслаждением вздохнул. – Какой воздух, ароматы свободы! Раздолье. Эти места чисты и нетронуты.