Пазори - стр. 24

Кристаллы льда на разломанной кромке блестели драгоценностями в лучах промышленных осветителей, расставленных вокруг ямы на штативах.

На дне в центре лежал комок густого тёмного меха с хоботом. Мамонтёнок действительно сохранился великолепно. Можно было подумать, что он живой, в любую минуту мог вскочить на свои копытца и начать метаться по буровой. Разве что на морде кожа казалась излишне сморщенной. С другой стороны, откуда мне было знать, как именно выглядели живые мамонты. Вдруг такими шарпеистыми они и задуманы природой?

А вот о хорошей сохранности человеческих тел говорить не приходилось – в сравнении с животным это были скорее скелеты в лохмотьях, вмёрзшие в лёд, чем сенсация. Останки разместились чуть ниже, и на поверхности виднелись лишь их части – затылочная кость, пальцы руки, рёбра.

– Мамонт не был вморожен? – спросил я, не понимая, как объяснить разницу в сохранности тел. – Его сюда будто отдельно принесли уже после обнаружения скелетов.

– Он попал в ледяную пустоту, – пояснила Лукерья. – Повезло.

– Да всё равно у них разный возраст, – бросил я. – Тела, скорее всего, изначально более старые. Не думаю, что это ритуальное убийство. Какой-то обряд с давно умершими – возможно. Или же мамонтёнок пришёл сюда намного позже гибели этой компании. Нужно исследовать.

– Ну так забирайте я-хора и исследуйте себе на здоровье, – сказал Нойко. – Тела потом заберёте, подвинем их.

– Нет, – выразил несогласие я. – Нам нужно осторожно, ничего не перемещая, освободить от мерзлоты всю площадку и увидеть находку целиком. Составить карту. Сделать снимки…

– У вас есть неделя. Дольше оттягивать бурение не смогу, – уведомил инженер. – Если не успеете – выпилим вам их прямо запечатанными в лёд.

С этими словами Нойко нас покинул. Гена, всё это время молча лузгавший семечки прямо себе под ноги, увязался за ним.

Я спустился по лестнице и, ловя равновесие, подобрался к мамонтёнку, ставя ноги между распластанными конечностями древних людей. Наклонился. Приятно пахло влажной шерстью.

– Да он и впрямь как живой, – подметил я. – Имя уже выбрали?

– Айрекул, – сказала Лука. – Это девочка.

– Оригинально. Что-то на ненецком?

– Моё имя задом наперёд, – пояснила Лука.

– На раздачу скромности, вижу, вы опоздали, – посмеялся я.

– У нас это семейное.

Я приблизился к щёлочке век животного и разглядел в ней голубую радужку глазного яблока.

– У мамонтов были голубые глаза? – удивился я. – Я думал карие, как у слонов и у меня.

– По крайней мере, такие были у этого. Вылезайте, завтра все вместе приступим.

Уже было направился к лестнице, как вдруг замер, уставившись на череп, выглядывающий из толщи льда как лежащий в ванной человек. Лёд скрывал затылочную и часть височной кости, уходя к границе нижней челюсти. Угадать точную позу останков из-за непрозрачности льда оказалось невозможно, однако мне она была неинтересна. Привлекло другое – само строение черепа.

От волнения ткнулся коленями в лёд. Было больно, но я не издал ни звука, заворожённый увиденным.

– Что там? – заинтересовалась Лукерья и поспешила по лестнице ко мне.

Я приложил к верхней челюсти скелета палец, по ногтю ориентируясь на пропорции грушевидного отверстия. Сомнений не оставалось.

– Не знаю, как остальные, но этот точно не ненец, – пояснил я. – Он европеец.