Патрульные Апокалипсиса - стр. 54
– Молодец, старина Гарри! – воскликнул Лэтем. – Никогда ничего не делал наполовину! Черт подери, я горжусь им!
– Вы, очевидно, не поняли, Дру. Некоторые из этих имен, даже многие, принадлежат самым известным людям в наших странах, людям с отличной репутацией. Это так неожиданно!
– Если их выявил Гарри, значит, так оно и есть. Никто на свете не мог бы перевербовать моего брата.
– Мне так и говорили.
– Так в чем же проблема? Преследуйте мерзавцев! Глубокая конспирация исчисляется не неделями, не месяцами и даже не годами. Это могут быть десятилетия – стратегов любой разведки.
– Но все это так трудно понять…
– А вы не пытайтесь. Действуйте!
– Хайнрих Крейтц решительно отклоняет четырех человек из боннского списка – трех мужчин и женщину.
– Он что, считает себя всеведущим господом богом?
– В них есть еврейская кровь, их родственники погибли в лагерях – в Аушвице и в Берген-Белзене.
– Откуда ему это известно?
– Им сейчас за шестьдесят, но все они учились у него в начальной школе, и он всех их, рискуя жизнью, уберег от министерства арийских исследований.
– Вполне возможно, его провели. Из двух моих встреч с ним я вынес впечатление, что его очень легко провести.
– Это от образованности. Как многие ученые, он нерешителен и чересчур разговорчив, но при всем том это блестящий ум. Он человек проницательный и с огромным опытом.
– Последнее относится и к Гарри. Он не мог доставить ложную информацию.
– Говорят, в вашингтонском списке есть имена, которые ставят в тупик. Соренсон считает их невероятными.
– Столь же невероятным казалось, что Чарльз Линдберг, молодой пилот «Духа святого Людовика», на стороне Геринга. Ведь только потом он понял, что все они – носители зла, и тогда стал сражаться на нашей стороне.
– Едва ли такое сравнение уместно.
– Может, и нет. Я просто хотел привести пример.
– Предположим, ваш брат прав. Пусть наполовину или на четверть… или даже еще меньше.
– Он же доставил имена, господин посол. Никто этого раньше не сделал или не смог сделать, поэтому полагаю, вы должны действовать так, как если бы они были bona fides,[46] пока не будет доказано обратное.
– Вы хотите сказать, если я правильно вас понял, что надо считать их виновными, пока не будет доказано обратное?
– Мы обсуждаем не процедуру законности, а говорим о возрождении самой страшной чумы, какую знал мир, включая бубонную! Времени для рассуждений о законности нет – мы должны остановить их сейчас.
– Именно так когда-то говорили про коммунистов, но оказалось, что подавляющее большинство тех, кто слыл таковыми в нашей стране, не имели с ними ничего общего.
– Это же совсем другое! Здесь речь идет о Дахау, Аушвице и Белзене! Неонацисты не ведут подрывную работу изнутри, как нацисты в тридцатые годы; они уже держали власть в руках, они помнят, как ее добывали. Страхом. Вооруженные бандиты с грязными мордами, коротко остриженные, в джинсах начнут бродить по нашим улицам; затем появится форма и сапоги, как у шульцефайн, первых подонков Гитлера… и начнется безумие! Мы должны остановить их!
– Имея в активе только эти списки? – мягко спросил Кортленд. – Имена людей столь уважаемых, что никому и в голову не придет заподозрить их в подобном безумии? Как к этому приступить? Как?
– Вам помогут такие, как я, господин посол, люди, умеющие отличать оболочку от сущности и добираться до правды.