Патрульные Апокалипсиса - стр. 14

– Но вы знали обо мне, – прервал его Жан-Пьер. – Откуда?

– Картотека Бюро постоянно пополняется новыми сведениями. Года три назад пьяный Жодель подошел к американскому послу у театра «Лисеум», где вы играли в какой-то пьесе…

– «Меня зовут Аквилон»! – вставил Брессар. – Ты был там просто великолепен!

– Помолчи, Анри… Продолжайте же, мистер Лэтем.

– Жодель кричал, что вы великий актер, называл вас своим сыном и спрашивал, почему американцы не верят ему! Разумеется, Жоделя оттащили от посла, которого швейцар проводил к лимузину, сказав ему, что этот бродяга-пьяница – ваш фанатичный поклонник, всегда околачивающийся возле театров, где вы играете.

– Но я никогда не видел его. Почему?

– Швейцар объяснил и это. Едва вы появлялись в дверях артистического подъезда, он удирал.

– Но это лишено всякого смысла! – возразила Жизель.

– Боюсь, что нет, дорогая, – сказал Жан-Пьер, печально посмотрев на жену. – Во всяком случае, то, что я узнал сегодня… Итак, мсье, – продолжал актер, – из-за этого странного, но не такого уж неслыханного случая мое имя попало… как вы это назвали?.. В обычную картотеку разведки?

– Только в связи с фактом необычного поведения, к которому не следует серьезно относиться.

– Но вы-то отнеслись серьезно, n’est-ce pas?

– Прошу вас понять меня, сэр, – сказал Лэтем, нагнувшись вперед. – Пять недель и четыре дня тому назад моему брату предстояло вступить в контакт с его связным в Мюнхене. Это было специально оговорено, не приблизительно, а точно: весь план разработан в пределах двенадцати часов плюс несколько минут. Трехгодичная, сугубо секретная, чрезвычайно рискованная операция подходила к концу, финиш близился, переброска брата в Штаты была подготовлена. Когда прошла неделя, а от него мы не получили никаких сообщений, я вылетел в Вашингтон и стал просматривать всю существующую у нас информацию об операции, которую проводил Гарри – это мой брат, Гарри Лэтем. По той или иной причине, вероятно, потому, что это была старая запись, я запомнил эпизод у театра «Лисеум». Вы удивились, как это вообще попало в картотеку. Знаменитым актерам и актрисам часто докучают обожатели, поклонники – мы без конца читаем об этом.

– Кажется, именно об этом я и сказал, – перебил его Виллье. – Это явление, сопутствующее нашей профессии и в основном безобидное.

– Я тоже так считал, сэр. Тогда почему же этот случай был занесен в картотеку?

– И вы нашли ответ?

– Не совсем, но понял, что следует найти Жоделя. Приехав в Париж две недели назад, я искал его повсюду, во всех закоулках Монпарнаса, во всех трущобах.

– Зачем? – спросила Жизель. – Что вас к этому привело? И прежде всего – почему имя моего мужа оказалось в картотеке Вашингтона?

– Я спрашивал себя об этом, миссис Виллье. Поэтому, находясь в Вашингтоне, я разыскал бывшего посла, работавшего с прежней администрацией, и спросил его. Ведь информация не могла быть направлена в разведку без его ведома.

– И что же сказал мой старый друг посол? – не без иронии полюбопытствовал Брессар.

– Мы обязаны этой информацией его жене…

– О! – воскликнул дипломат. – Тогда к этому и впрямь стоило прислушаться. Послом-то следовало быть ей. Она гораздо умнее и осведомленнее. Она, видите ли, врач.

– Да, я разговаривал с ней. Помимо всего прочего она страстная театралка. И всегда сидит в одном из трех первых рядов.