Палач 2 - стр. 36

Я тоже глядела на Марджану с бешеной ненавистью и упорно игнорировала Фатиму с её предложениями не стоять на улице.

От кого, а от Фатимы такой подлости, как вести двойную игру, я не ожидала и не могла представить, что она способна на это. Сегодня Фатима принимала у себя любовницу Фархада и её сына, а на завтра время было назначено мне, жене его законной, и детям. И поскольку мы приехали раньше, чем нас ждали, а Марджана убираться отсюда не собирается, то мне придётся терпеть её общество?

И как Фатима представляла всё это себе? За один стол меня с любовницей мужа сажать вздумала???

Как же унизительно и мерзко было учитывать то положение дел, что я не единственная жена и невестка, и признавать, что вдруг нарисовалась та бывшая, которая мечтает быть со мной на равных. У них с Фархадом общий ребенок, а это значит, что Фархад не оставит его, и мне придётся смириться с тем печальным фактом, что мы не единственная его семья.

Я не стала заходить во двор.

Присутствие Марджаны там, где её не должно было быть вовсе, стало последней каплей моего терпения. Гордость лютая взыграла и обида, которая выплеснулась через край и подтолкнула меня совершить глупость на эмоциях.

Отыскав в себе силы, я оставила у калитки все чемоданы, в том числе и свой, развернулась и молча пошла прочь.

Сваяла мысленный щит от взволнованной Фатимы с просьбами не уходить и не глупить, остановила таксиста, который чуть было не уехал, и попросила отвезти меня на вокзал.

Пребывая в сильном душевном расстройстве, я сдерживала эмоции не более пяти минут поездки. А после пяти минут, когда Фатима взялась звонить мне, а Аврора – строчить смс с просьбами вернуться, я отключила телефон и разревелась в шарф, не стесняясь позориться перед недоумевающим, но ненавязчивым водителем такси.

Я оставила детей из-за своей пострадавшей гордости, бросила их на бабушку и уехала, как самая безалаберная в мире мамаша. При этом даже не став разбираться в ситуации и доказывать с пеной у рта, что я главная и единственная, а Марджана – никто, и это не изменится никогда.

Даже Фархаду звонить не стала. Так было скверно на душе и невыносимо больно, что никого не хотелось в те моменты видеть и слышать.

Лишь на полпути до города я образумилась и осознала, что совершила страшную ошибку. В голову влетела единственная правильная идея. Надо было показать Марджане, кто здесь законная жена, и выпроводить её, а Ахмеда оставить, ведь он родной внук Фатимы, как Тимур и Аврора.

А вот Марджана никто. С какой стати Фархад должен ей что-то теперь, через столько лет молчания? Ахмеду уже четыре. То есть, пять лет назад он был зачат, и все пять лет Марджана о ребёнке безмолвствовала, а сейчас вдруг озаботилась прибрать к рукам его отца, а точнее, его деньги. Небось, личная жизнь не сложилась, вот она и прибилась к Фархаду, тыча ему в нос результатами ДНК-экспертизы.

Надо было поставить нахалку Марджану на место и популярно объяснить, что ей не светит никаких благ здесь, кроме алиментов Ахмеду.

Я отступила, сдавшись без боя и слишком поздно оправилась от шока из-за непредвиденных обстоятельств.

Зря я отпустила ситуацию на самотёк, и к тому же детей там оставила. Себе же хуже сделала, и Марджане тем самым подсобила.

Но и издеваться над своими детьми, уставшими после тяжёлого полёта и езды по бездорожью, и снова тащить их по буграм два часа, я всё равно не стала бы.