Падение - стр. 9
Он помог мне с трудоустройством и утащил под своё крыло. И он ― единственный, кто остался в моей жизни после того, как мама из неё ушла.
Меня не было недели три. Последние две мама тяжело болела, поэтому Иваныч дал мне отгул. Сказал, чтобы приходил, когда всё наладится. Не наладилось, но…
― Мне жаль, сынок. ― выдыхает, по―отечески хлопая по плечу. ― Как ты?
― Нормально.
― Тебе бы об исковом заявлении подумать…
― Потом, дядь Гриш.
Кивает, понимая, что для меня это итак много. Я на большее сейчас просто не способен. Делиться переживаниями, думать о дурацких выплатах… не могу. Больно.
― Там заказ для тебя есть. Подойди к Нине.
Благодарю и молча иду в диспетчерскую.
Нина ― как бы это выразиться? ― не то, чтобы очень трудолюбива. Ей девятнадцать, и она не учится, потому что мечтает встретить богатого дурака, который бы взял её такую: без мозгов и целей в жизни. Хотя, нет, цель у неё всё―таки есть. И явно не в том, чтобы прозябать в этой, как она любит повторять, дыре. Здесь она только на время. Ждет, пока предки перебесятся и за хорошее поведение отправят её учиться во Францию. А там уже и богатый дурак и всё к нему прилагающееся.
― В общем, ничего сложного. Просто погрузить в газель диван. Оплата наликом.
Обычно на языке Нины это означает ― довеском затащить в газель мягкий уголок, стиральную машинку и какое―нибудь долбанное пианино, весящее тонны три. Но делать нечего, выебываться не вариант, поэтому беру заказ и иду переодеваться.
Работать грузчиком, вообще―то, ума много иметь не надо, а вот выносливостью и здоровьем лучше запастись. Разные заказы бывают. Иногда нужно действительно поднять один двухместный диван на грузовом. А иногда случается, что лифта нет, а у подъезда лежат тридцать мешков с цементом. И как хочешь, но поднять должен. А отдыхаешь только когда бежишь по лестнице вниз за очередным пятидесятикилограммовым.
Тяжело. Тем, кто старше ― особенно. Вот так потаскаешь на себе один вечер, а потом два подряд глотаешь обезбол, потому что поясницу тянет так, что сдохнуть охота.
А платят всегда по―разному. Точнее, почти одинаково. Просто разницы, что именно ты грузишь ― мягких плюшевых мишек или стальные двери ― нет. Получишь то, что получишь. А бонусом ― отбитый палец или, скажем, позвоночную грыжу.
Но я не жалуюсь. Потому что эта работа ― мой единственный хлеб. Больничные счета, похороны, учеба сами себя не оплатят. Да и жить на что―то надо.
Как ни странно, погрузить требуется и правда только диван. Женщина забирает его с другой квартиры, потому что мебельный перепутал день доставки и в итоге ― так как она работала ― принимать товар пришлось сестре. Очень хотелось спросить, не проще ли было сестре приехать с ключами и принять диван по факту, но как понял время спустя, с маленьким ребенком это, вероятно, было не совсем удобно.
Несмотря на нашу радость, оказывается, что сестра заказчицы живет в пятиэтажке. Поэтому приходится пыхтеть и охреневать, спуская долбанный диван пешком. Пока тащим его с Дэном, ругаюсь, как сапожник, он же, интеллигент, читает по памяти Шекспира. Понятия не имею, откуда строчки, но по смыслу подозреваю, что из какой―то трагедии.
Пока грузим диван в газель, дважды чуть было его не роняем. На третий ― он всё―таки слегка касается земли. Не сильно и только ножкой. Обходимся, как говорится, малой кровью, но и на этом наши неприятности не то, чтобы кончаются. Тачка заводится только с десятого раза и буквально через пять минут мы встреваем в жуткую пробку.