Падение - стр. 11

Распинается, а я сосредотачиваюсь на долбанном дыхании, как учил психотерапевт, чтобы не вернуться и не набить уроду морду. Да, с контролем у меня серьезные проблемы.

― Да отпусти же ты! ― резко вырывает из моей хватки руку, и мне даже кажется, что выворачивает ― не знаю, чувствую. ― Какого черта?!

― Тебе деньги нужны или что? ― оглушаю своим вопросом.

И просто потому что я блин не готов отвечать на её.

― Извини?

― Ты можешь попросить у Миши. Сколько, блядь, угодно. Необязательно для этого одеваться, как порноактриса и искать на свою задницу приключения.

Молчит секунду, вторую ― втыкает, видимо, складывает два и два ― а затем в её больших глазах простреливает понимание.

― Это теннисная форма, идиот!

Теннисная чего?

― И даже если бы мне срочно понадобились деньги, я бы никогда не стала добывать их подобным образом!

― Твоя нравственность волнует меня в последнюю очередь.

― Теперь я могу быть спокойна, ― с издевкой складывает на груди руки, ― а то уж было подумала, что в тебе проснулись братские чувства.

― Спятила?

― Не Я с бешеными глазами тащила ТЕБЯ через улицу, ― замечает, а я даже возразить ничего не могу.

Спятил, да. Наверняка.

Иначе какещё объяснить всё это дерьмо?

― Он лапал тебя, Гладкова. Ещё немного и в трусы бы тебе полез.

― А вот это не твоё собачье дело, ― цедит, обходя меня со спины.

Какого хрена я вообще распинаюсь?

― Да делай, что хочешь, мне плевать! ― давно бы так, да?

― Отлично!

― Блеск!

― Восторг! ― кричит, но её крик теряется на фоне бешено ревущего мотора.

Секунда.

Мне хватает её, чтобы понять, что Соня стоит на дороге, и на неё на всех парах несётся чёрная хонда. Хрен его знает, что в этот момент мной управляет. По щелчку на таймере будто зверею. Бросаюсь вперёд и буквально выталкиваю невыносимую собой. И это пиздец. Потому что лихач пролетает в каком―то ничтожном сантиметре от нас.

Сантиметре, понимаете?

Инстинктивно сильнее сжимаю её подрагивающие плечи. Мозг подает сигнал оттолкнуть, но воздух в легких заполняет её чертов запах, и это срабатывает, как гребаный триггер. Замираю, замечая, как она жмётся, стискивая пальцами мою куртку. Часто дышит. А ещё вся с головы до пят дрожит. И должен отстраниться ― по всем, сука, законам должен ― но вместо этого залипаю, как малолетний пацан.

И пока мозг пытается ликвидировать этот сбой, Соня вскидывает взгляд. Собираюсь оттолкнуть, но она делает это первой. Её глаза расширяются, она разжимает пальцы и резко отшатывается. А меня так это злит, что с цепи слетаю.

― Какого хера ты не дорогу не смотришь?

― Тебе то что?

― Я из―за тебя жизнью рисковал!

― Мог бы и не рисковать, я не просила!

― Я не такой мудак, ясно? То, что я тебя ненавижу вовсе не означает, что я буду стоять и спокойно смотреть, как тебя раскидывает под колёсами! ― ору чистую правду, и до девчонки, кажется, доходит.

Всё так же часто дышит, и её глаза всё так же широко распахнуты, но в истерике больше не бьется. А ещё ― не боится, потому что нагло разглядывает меня, будто на торгах.

― Что это? Спецодежда?

― Не твоё дело.

― Хамить ― очень в твоем стиле! ― бросает, но опять же, без истерики. Яновская уже давно ковыряла бы мне ложечкой мозг.

― Я работаю, ― вообще не знаю, зачем это говорю.

― Работаешь?

― Не все на шее у отцов сидят, ― выплевываю, и уже собираюсь уйти, как слышу колкое мне в спину: