Падение - стр. 13
моей вины? Ничьей нет.
К слову о Бестужеве, высидеть эту пару оказалось намного легче, чем избегать его весь оставшийся день. Мне казалось, что он везде. Абсолютно. И это невероятно раздражало.
― Так как насчёт барбекю в эту субботу? ― Макс прислоняется к соседнему шкафчику и обезоруживающе улыбается. ― Я бы тебя с предками познакомил.
― А не рановато? ― отшучиваюсь. ― Ты бы для начала хоть разок на свидание позвал.
Болконский ― да, это его настоящая фамилия ― смеётся, а затем со словами: «замётано, новенькая» протягивает мне вкуснющий шоколадный батончик.
― Суббота, в три. Не опаздывай.
― Теперь уж точно, ― улыбаюсь во весь рот.
И больше даже потому, что я неисправимая сладкоежка.
― Ты пойдешь? ― Даша смотрит на меня с таким удивлением, что становится слегка не по себе.
― Э―э, да. А ты нет?
― Ни в коем случае! Наверняка Болконский использует древесные угли, а значит, в воздух выбрасываются опасные канцерогены. Бензапирен, например. Или угарный газ. Это вредит не только природе, но и нам самим. А я совершенно точно не хочу заболеть раком.
― Что ты делаешь здесь?
― Что?
― На филологическом, ― захлопываю шкафчик и с интересом смотрю на Дашу. ― У тебя глаза горят, когда ты рассказываешь, как копаешься в мусоре три раза в неделю, потому что твои кретины―соседи вечно мешают пластик с бумагой. Ты участвуешь в экологических акциях, создаёшь петиции и ведёшь свой охренительный блог. ― и я не вру, он действительно охренительный. ― Не удивлюсь, если у тебя под кроватью полно книг наподобие «Как спасти планету от вымирания» и «Скажи пластику НЕТ».
Она грустно улыбается, и я понимаю, что, наверное, невольно затронула что―то болючее.
― Мама считает, что подобные увлечения не серьёзны, и списывает мои «заскоки» на незрелый юношеский максимализм. Она едва ли не с детства твердит, что профессию нужно выбирать головой, потому что это на всю жизнь и бла―бла―бла.
― Почему ты не скажешь ей, как это важно для тебя? ― Даша отвечает не сразу, но по глазам понимаю ― она говорила. И ни раз.
― Моя мама политик, и репутация важна для неё так же, как экология для меня. Участие в акциях так или иначе привлекает ко мне внимание… то, которое ей не нужно.
― Это нечестно.
― Знаю. Но иногда нам не приходится выбирать.
И, наверное, даже слишком часто.
― Ты знаешь его?
Когда поворачиваюсь, замечаю Бестужева. Он стоит, прислонившись к стене коридора и не моргая смотрит точно на меня. Какая―то брюнетка что―то увлечённо ему рассказывает, но он, кажется, и не слушает вовсе. Его тлеющий взгляд ― весь он ― будто бы полностью сосредоточен на мне.
― Нет.
Паршиво начинать дружбу с вранья, но не хочу рассказывать о нем Даше. Никому не хочу. Бестужев ― та часть моей жизни, о которой я предпочла бы навсегда забыть, если бы только могла. И почему никто не придумал волшебные таблетки?
― Он просто сжирает тебя взглядом.
И, если бы мог, наверное, прилюдно бы задушил.
Нас разделяет коридор, но даже на расстоянии чувствую его ненависть. Воздух напитан ею до молекулы, и вибрации мощными толчками сотрясают стены.
― Пойдём. А то всё самое вкусное разберут.
В кафетерии занимаем лучший (по моему скромному мнению) столик у окна. Даша заказывает суп и салат, я же собираюсь насладиться блинчиками с шоколадом и кусочком клубничного чизкейка. Пока ждём заказ, болтаем о приближающихся соревнованиях по баскетболу, объявлениями о котором как обоями обклеены все стены в ВАОН.